– Она уродка! – взвыл Фредди. – Чучело!

– Во-о-от как?

– В очках, колченогая…

– Во-от?

– А я думал, – обиделся Фредди, – что вы оцените мою галантность.

– М-да?

Все помолчали.

– Мне пора, отец, – сказала Мэвис. – Надо кое-что купить.

– Пойти с тобой? – спросил Фредди.

– Я бы хотела побыть одна.

– Пора и мне, – сказал Бодшем. – Надо подумать.

– Подумать? – повторил Фредди.

– Именно. И очень серьезно. Да. Серьезно.

– А Фредерик докурит сигарету, – сказала Мэвис.

– Да, – согласился ее отец. – Докурит.

– Минутку! – заблеял Фредди. – Честное слово, она похожа на пугало с миннесотских полей.

– Вот как? – спросила Мэвис.

– Да ну? – спросил граф.

– Пошли, отец, – подвела итог бывшая невеста.

А Фредди остался один, достаточно печальный.

Стояло солнечное утро, когда Фредди сел в такси у отеля и поехал от центра к дальним улицам. На 69-й он взял себя в руки и начал нелегкое восхождение. Довольно скоро он позвонил в квартиру 4В.

Ответа не было. Он позвонил снова, потом постучался. Мало того, он ударил в дверь ногой. Никто не откликался, и, рано или поздно, он решил, что Майры нету.

Этого он не предвидел и прислонился к стене, обдумывая, что делать, но тут открылась другая дверь, и показалась женщина.

– Здрасте, – сказала она.

– Здрасте, – сказал Фредди.

Судя по его словам, говорил он неуверенно, определив сразу, что Мэвис эту женщину бы не одобрила. Другая порода. Глаза голубые, без очков. Зубы белые, ровные. Волосы – золотые.

Видимо, вставала она поздно – к половине четвертого успела надеть только халатик и домашние туфельки. Халатик, заметим, светло-розовый, был всплошную покрыт какими-то птицами. Фредди решил, что это попугаи-неразлучники. Согласитесь, что жениху, повздорившему с невестой, не стоит общаться с золотоволосыми особами в розовых халатиках, усеянными ярко-голубыми птицами.

Однако вежливость есть вежливость. Поэтому, сказав «Здрасте», Фредди улыбнулся сдержанной джентльменской улыбкой.

Он уверяет, что именно так улыбался преподаватель библейской истории престарелой тетушке лучшего ученика; но даму в халатике это подвигло к беседе.

– Нужен кто? – спросила она.

– Вообще-то да, – признался Фредди. – Вы мне не скажете, где мисс Дженнингс?

– Кто-кто?

– Джен-нингс.

– Как это?

– Джен-нин-гс.

– А по буквам?

– Да точно так же. Сперва «д», потом много «н» и «г».

– То есть мисс Дженнингс?

– Точно.

– Вот что, – честно сказала дама. – Я ее в жизни не видела. И не слышала. Знать ее не знаю. Она для меня – тьфу! И вот еще что. Я полчаса ломаю спину, пытаюсь открыть окно. Ничего не выходит. Так-то, мой милый! Что посоветуете?

– Не открывать.

– Да ведь жарко!

– Это верно.

– Я просто задыхаюсь. Да. Задыхаюсь. Уф-фуф.

Раньше Фредди ответил бы: «Вот как?» или «Желаю удачи», – но если уж человек вступил на стезю рыцарства, обратного хода нет. Как говорится, вторая натура.

Поэтому он снова улыбнулся и спросил, чем может помочь.

– Ах, мне стыдно вас затруднять!

– Что вы, что вы!

– Это так неделикатно!

– Ни в малой мере, – заверил Фредди, преображаясь на глазах. – Рад служить.

И он пошел за ней в квартиру.

– Вот, – сказала особа. – Окно.

Фредди его осмотрел. Потом подергал. Оно стояло насмерть.

– Ну что теперь за работа? – сурово заметила хозяйка. – Как завинтят, не отвинтить. А то распахнется, еще вывалишься.

– Такова жизнь, – сказал Фредди.

Несколько минут было слышно только его пыхтение.

– Ну как? – спросила особа.

– Голова кружится, – сказал Фредди. – Наверное, давление повысилось.

– Я бы на вашем месте отдохнула. Какой-то вы красный.

– Мне жарко.

– Снимите пиджак.