– Конечно, конечно!

– Он бывает… нелегким.

– Ах, в том ли дело! Познакомь меня с ним, большего я не прошу.

– Он не любит молодых людей.

– Меня полюбит.

– Да?

– Еще бы!

– Почему?

– Я обаятельный.

– Да?

– А то как же!

– Обаятельный?

– Вот именно.

Она толкнула его в бок, он толкнул ее, она хихикнула, он засмеялся, она сказала: «Ну, ты и субъект!», он сказал: «Тем живем». Словом, сами видите, до какой фазы они дошли. Ничего конкретного, но любовь уже расцветает в девичьем сердце.

Стоит ли говорить, что по приезде, точнее – при первой встрече с этим Мортимером, Фредди совершил классический ляп, ударив его по затылку тигровым котом?

Поезд немного опоздал, и Делия сразу отвела его в комнату, приказав поскорей переодеться к обеду. Все шло хорошо, пока Фредди не заметил, что на его лучшей рубашке лежит большой кот.

Каждый знает, что такое рубашка. Фредди застыл. Потом, хрипло вскрикнув, схватил кота, вынес на балкон и бросил в бездну. Приземлился он, то есть кот, на затылке проходившего мимо джентльмена.

Обычно Фредди одевался хорошо и проворно, но этот случай подкосил его, и он потерял запонки, мало того – запутался с галстуками. Словом, гонг зазвучал, когда он был еще в рубашке, а выйдя из комнаты, узнал от лакея, что все уже едят bouillon. Естественно, он понесся в столовую и сел рядом с хозяином, когда собравшиеся уже поднесли ко рту полные ложки.

Неудобно, но все же приятно – как-никак, твои и ее колени под одной и той же столешницей. Кивнув хозяину, взирающему на него от главы стола, он пробормотал какие-то извинения и начал блестящую беседу с леди Прендерби.

– Красивые у вас места!

Хозяйка с этим согласилась. Ростом, поджатыми губами и взглядом «ледяное желе» она походила на Королеву-Девственницу. Фредди она не очень понравилась, но на радостях он продолжал блистать.

– И охота хорошая, я думаю?

– Вероятно, многие охотятся.

– Так я и думал. Ах, красота! Летишь по полям, по лесам, а там кого и подстрелишь. Эге-ге-гей, пали, руби и тому подобное.

Леди Прендерби содрогнулась.

– Боюсь, я не разделяю ваших восторгов. Мне исключительно неприятно все, что связано с убийством.

Фредди замолк блюда на два. Пока он собирался с силами, хозяин, приложив руку ко рту, обратился к дочери, сидевшей на другом конце стола. По-видимому, он полагал, что другие его не слышат, однако речь его гремела, словно крики продавца брюссельской капусты.

– Делия!

– Да, папа?

– Кто этот урод?

– Тиш-ш-ш!

– Тиш? Не знаю.

– Нет, Виджен!

– Так Тиш или Виджен?

– Ви-джен.

– Говори четче, не бормочи. Кто его пригласил?

– Я.

– Зачем?

– Он мой приятель.

– Скорее, чучело какое-то.

– Тиш-ш-ш!

– Ты же сказала «Виджен». Сумасшедший, между прочим. Бросается котами.

– Па-па!

– Что «папа»? Ну что, «папа»? Сказано, ко-та-ми. Слабоумный. И с виду противен. Сколько он тут пробудет?

– До понедельника.

– О Господи! – взревел сэр Мортимер. – А сегодня пятница.

Конечно, Фредди страдал, и не очень достойно. С горя он спросил хозяйку, хорошо ли она стреляет. Она ответила, что лишена дикарских свойств и не склонна к пролитию крови, так что ему осталось молчать, несколько отвесив нижнюю челюсть. Тем самым, мы не удивимся, что концу обеда он обрадовался.

Поскольку кроме них с хозяином за столом сидели заплесневелые дамы типа «незамужняя родственница», Фредди понадеялся, что теперь, за портвейном, установит с сэром Мортимером приличные отношения. Он, то есть Фредди, умело замнет инцидент с котом и всячески постарается снять дурное впечатление.

Однако сэр Мортимер встал и вышел в сад. Правда, почти сразу он заглянул в столовую и крикнул: «Нет, бросаться котами!», но вслед за этим исчез.