Наклонившись к нему, я шепчу:

– Что такого в том, что люди видели, как я затянула шланг на шее той девчонки? Кому какое дело? Уверена, многие делали и не такие идиотские вещи, чтобы попасть в ваш список друзей.

– Ты сделала это по какой-то другой причине.

– Ты ни хрена не знаешь! Притворитесь, будто это была ваша идея. Скажите им… не знаю, что вы воспользовались мной, чтобы получить то, что вам нужно, а потом разбили мое бедное маленькое сердечко.

Кэптен фыркает, склонив голову, и поднимает очки на лоб. Его светлые глаза пристально разглядывают меня, а потом он качает головой и отводит взгляд.

– Ой, капитан, выкладывай. Твоего босса здесь нет, чтобы заткнуть тебе рот.

Он злобно зыркает на меня.

– Да пошла ты!

– Сам иди. – Я широко улыбаюсь ему, и, поглядите-ка, Кэптен немного оттаивает.

Он откидывается на спинку стула, медленно обводит взглядом класс, а потом смотрит мне прямо в глаза.

– Думаешь, среди тех, кто провел рядом с тобой хотя бы десять секунд, кто-то поверит в то, что мы разбили твое маленькое сердечко?

– Что это должно значить?

– Что у тебя что-то не так с мозгами.

– Ты даже не знаешь меня.

– Ну, – отодвигаясь на стуле, вздыхает он, – думаю, скоро это изменится.

– А что об этом всем думает Мэддок?

Кэптен внимательно разглядывает меня, пытаясь прочитать мои мысли, но ему это не удается. У меня хорошо получается не раскрывать себя тем, кто этого не заслуживает.

– Ты правда хочешь знать?

– Уверена, что уже знаю, просто хочу, чтобы ты произнес это.

– Ну нет, теперь я хочу послушать. – Он ерзает на стуле, как будто ему не терпится узнать мои предположения.

Я смеюсь, потому что обычно Кэптен ведет себя очень сдержанно, но тут учитель гасит свет – на сегодняшнем уроке нам предстоит смотреть какой-то фильм.

Несколько минут мы вынуждены сидеть молча, но когда остальные начинают перешептываться, а значит, вряд ли будут подслушивать нас, Кэптен наклоняется ко мне, а я к нему.

– Готова поспорить, твой босс, – он хмурится, и я снова смеюсь, а затем продолжаю, – прости, Мэддок, в бешенстве. Все это, должно быть, помешало его планам, и теперь он чувствует себя марионеткой, а ведь ему привычнее роль кукловода. И сейчас вы пытаетесь прикрыть собственные задницы и из кожи вон лезете, чтобы никто, не дай бог, не посмел разрушить вашу жалкую, убогую систему. У вас, парни, просто нет другого выбора, кроме как притвориться, что все так и было задумано, – ведь как посмел кто-то переступить ту маленькую границу, которую вы нарисовали?

– Ты сейчас говоришь как настоящая стерва.

Я пожимаю плечами и наклоняюсь еще ближе. Мы оказываемся почти нос к носу, и мой тон становится серьезным.

– Не по-настоящему, конечно. Я же не идиотка. Он просто играет свою роль, чтобы заставить всех этих придурков из школы увидеть меня в вашей компании, хотя бы один раз. То, что вы теперь сидите на моих уроках, отлично в этом поможет. И вот сейчас ты сидишь и развлекаешь меня вместо того, чтобы бычиться, как обычно. – Я прищуриваюсь, и взгляд Кэптена становится жестче. – Это все часть процесса. Вы баскетболисты, у вас есть план игры. Но знаешь что, капитан… Может, у меня и есть вагина, но я не какая-нибудь телка…

В его челюсти начинает дергаться мускул, и мы сидим неподвижно, глядя друг на друга. Через мгновение включается свет.

Кэптен опускает на глаза свои очки и выходит из класса.

Я собираю свои шмотки и собираюсь вставать, но вижу в дверном проеме Мэддока. Он бросает быстрый взгляд на Кэптена, который останавливается перед ним, но затем его зеленые глаза снова возвращаются ко мне.