Опорой же в создании этого сборника для меня служила ежедневная редакционная деятельность на протяжении нескольких лет в моем, надеюсь, уже известном вам историко-культурном альманахе «Парнасский пересмешник», собравшим десятки тысяч любознательных и требовательных подписчиков и давшем имя настоящей книге. Вдохновением были поездки по миру, открывшие для меня и моих читателей двери множества музеев, от великих и крупнейших, до малоизвестных и совсем крошечных, как римский музей Душ в Чистилище. В одном из таких туров я нашел дивного бронзового льва, поймавшего добычу, который стал не просто эмблемой моего интеллектуального сообщества, но и украсил обложку этого красочного издания. История редкого артефакта пока что остается довольно туманной, льва нашли в 2012 году в числе 6000 других галло-римских предметов III века во французской коммуне Шатомейан и сейчас выставляют неподалеку, в музее Эмиля Шенона с богатой археологической коллекцией. Шатомейанский лев – с золотым покрытием гривы, медной инкрустацией внутри пасти, олицетворяющей окровавленные губы и язык, с травлением волос на лапах, с инкрустированными серебром глазами и невероятно антропоморфными зрачками, придающими взгляду прыгающего животного удивленное выражение. Хищник в прыжке мог быть держателем ритуального сосуда, украшением мебели, рукояткой от храмовой двери, на что указывают похожие, но несколько более крупные леопарды – ручки III века с монументального портала в Ладенбурге, равно как скульптура могла быть держателем на колеснице, по крайней мере об этом говорит аналогичный держатель в форме пантеры от фрако-македонской колесницы из кургана в долине Вардар.

Как бы то ни было, загадочный лев, ухвативший пойманную лошадь за шею, скорее всего, одна из парных фигур, и как многие другие персонажи этой книги, он все еще хранит свою загадку и возможно никогда не воссоединится со своим напарником, что останется на долю археологов, историков, писателей и просто фантазеров.

Нептун и его жена Салация. Скульптура перед музеем Альбертина в Вене, Австрия. © Shutterstock, Renata Sedmakova

брак и измены свадьбы и разводы • мужчины и женщины • любовники и любовницы • куртизанки • жрицы любви • семейные связи • секс

На свадьбу принцессы Виктории и принца Эрнста в Кобург в апреле 1894 года прибыла представительная делегация из России: во главе нее – цесаревич Николай, с ним дядьки Павел, Сергей и Владимир с великими княгинями, духовник царской семьи отец Иоанн и даже домашняя преподавательница русского языка. Зачем это? Большая часть гостей ждала не самой свадьбы, с которой уже все было ясно и не интересно, а помолвки русского наследника и Алисы Гессенской, сестры жениха.

Эта тема вызвала много пересудов.

Еще в феврале 1893 года некрасивая, вертлявая, но живая, миловидная и грациозная, как о ней отзывались в столичных салонах, 19-летняя танцовщица Матильда Кшесинская – Маля – рассказывала, как влюбленный в нее Николай Александрович упросил своего отца разрешить ему еще два года не жениться. Сам Николай постоянно ездил к двум сестрам Кшесинским, хотя и знал, что за ним установлена слежка и обо всем доносится родителям. К этому моменту так или иначе отношения наследника и Мали длились третий год.

Весной 1893 года в Петербурге говорили, что цесаревич сам не желает жениться на Алисе, потому что она выше него на целую голову, да и вообще жениться и царствовать – это было общим местом в слухах вокруг персоны наследника. Хотя планы на этот брак имели и датская королева, и царь Александр. В сентябре, когда они в очередной раз были в Дании, якобы между Николаем и отцом даже состоялся большой скандал на этой почве, у царя из-за этого пошла кровь носом, а потом он три дня пролежал в постели – все-таки в это время здоровье Александра III было уже очень слабым. Осенью болтали о том, что цесаревич влюблен в немецкую принцессу из дома Гогенцоллернов Маргариту Прусскую, но позволения на их женитьбу не было. За неделю до этого слуха уверенно рассказывали про возможный союз между русским наследником и дочерью графа Парижского, то есть Луи-Филиппа, герцога Орлеанского – но тот вообще прибыл в Копенгаген без дочери, с сыном.