Но даже она, холеная и уверенная в себе, по мере того как удалялась от Москвы, начинала злиться. Машина, выехавшая из гаража чистенькой, сверкающей, теперь забрызгана грязью. Серое небо сочится мельчайшими, словно маковые зернышки, каплями дождя, воздух пропитан влагой, как губка. Стоило выйти наружу, как вся эта вода мигом оказывалась на щеках, губах, волосах, одежде…

Женщина вела машину сама, хотя рядом с ней сидел мужчина. Молодой и красивый. Повернув голову в его сторону, она невольно улыбнулась. Ей было приятно на него смотреть, и она не могла отказать себе в этом удовольствии. Скользнув взглядом по светлым волосам, остановилась на глазах необыкновенного, редкостного цвета. Ей, отлично разбирающейся в драгоценностях, на ум пришло слово «астеризм». Так говорят о драгоценных камнях с лучистым блеском, похожим на свет звезды: эффект астеризма. У него карие глаза, а вокруг зрачка золотой лучистый ореол, поэтому оттуда, из глубины, словно идет свет. Странные глаза…

– Какие у тебя странные глаза, – не выдержала она.

– Вы что, меня рассматриваете?

– Могу себе позволить это удовольствие.

– Далеко еще? – спросил он после паузы.

– Ехать до имения Воронова порядком. – Слово «имение» она произнесла с иронией. Потом добавила: – Мишель, не надо нервничать. Мы едем на вечеринку.

«Мишель». Тонкая улыбка. Руки в лайковых перчатках на белоснежном руле. А вокруг грязь, морось. Москва осталась позади, за окном мелькают дачные поселки и деревушки. Покосившиеся заборы, одноэтажные дома.

– Не надо нервничать, Мишель, мы едем на вечеринку.

«На кой черт тебе это надо? Белая машина, меховая накидка, перчатки и вечеринка? И на кой черт тебе нужен там я?»

– Не надо нервничать, Мишель.

– Зачем мы туда едем?

– О! Разве ему можно отказать? Это закрытая вечеринка, только для членов элитного винного клуба. Для пятерых его самых богатых членов.

«Она разве член? – он покосился на даму. Елизавета Петровна. Член! Кто подумает иначе, получит пулю в лоб. На кой черт я с ней связался?»

– А повод для вечеринки? Что празднуем? – спросил он.

– Дмитрий Воронов раздобыл очередную редкость на винном аукционе, – усмехнулась Елизавета Петровна. – Знаменитое «Бордо» одного из лучших урожаев середины прошлого века. И лучшего в мире винодельческого хозяйства. И купил его за тридцать тысяч долларов.

– Мы что, едем его смотреть?

– Посмотреть на «Бордо» я могу и у себя в винном погребе, – пожала она плечами. – Воронов сказал, что откроет его.

– Ну и что?

– Мишель, ты не коллекционер. Он сказал, что откроет! Бутылку за тридцать тысяч долларов! Мы все покупаем вино. И дорогое тоже. Эксклюзивное в том числе. Но покупаем не для того, чтобы его пить.

– А для чего?

– Бог ты мой! Ты не коллекционер! Впрочем, тебе это и не нужно. – Она покосилась на его светлые, тщательно уложенные волосы и улыбнулась: – В общем, мы едем!

«Она родилась в Москве, в семье водителя автобуса и санитарки. А ее предки пахали землю. У нее большие руки и большие ноги. Широкое лицо. Белая машина, меховая накидка и перчатки. Ноябрь месяц. Кому она все это доказывает? Себе! У нее куча комплексов. Но кто об этом только заикнется, получит пулю в лоб».

– О чем задумался, Мишель? Замок на горизонте!

– Замок?

– А чего ты ожидал от Воронова? Он – большой оригинал.

Неожиданно она остановила машину. Повернулась к нему и повелительно сказала:

– Выйдем. Я хочу подышать свежим воздухом.

Он нехотя стал вылезать из салона. Какая мерзкая погода! Меховая накидка осталась лежать на заднем сиденье, Елизавета Петровна стояла под моросящим дождем с непокрытой головой, в платье для коктейля, в туфлях на шпильках и задумчиво смотрела на зубцы смотровой башни. И в самом деле, замок!