– Точно! – Васильич тоже засмеялся. – Вот как раз тогда Миледи по столам-то и пошла. Дескать, на полу скользко, так я по столу до туалета дойду. И правда почапала! Рюмочки только – дзынь-дзынь – падают! У официантов глаза на лоб! Смехота!

– Ага, народ-то – одни знаменитости собрались. По телевизору та-акие все серьёзные. А тут нате – нажрались, как свиньи.

– Ну так на халяву-то чего не нажраться, – резонно заметил Васильич. – Платил-то кто? Винно-водочный завод. В такую сумму банкетик тот вылился – страшно вспомнить… – Да ну её, эту Миледи! – махнул рукой он. – Укатила в свою Москву, и чёрт с ней. Кстати, ты в курсе, как она улетала?

– Не-а, – помотал головой водитель. – А чё было?

– Чё было… С бодуна, как всегда, глаза еле продрала, глядь – на рейс опаздывает. Пока до аэропорта добралась, самолёт уже на взлётную полосу выруливать начал. Ну она же крутая мадам, у неё сотовый телефон ещё тогда был. Она давай с этого телефона начальнику аэропорта звонить: «Задержи, – говорит, – самолёт, на пять минут, я на борт сяду!»

– Надо же! – удивился Славка. – Я эту сплетню не знал! И что, задержали?

– Какая сплетня! Правда всё! Мне потом сам начальник аэропорта и рассказывал! – возмутился генеральный. – Задержали – почему нет? Решили «приколоться» напоследок. Трап-то уже отогнали, самолёт на взлётной полосе стоит. Как в него влезешь? Если только сам взлетишь. Весь аэропорт к окнам прилип – что же она делать будет.

– Ну и что она? Требовала, чтобы ей трап подогнали? – Воробьёв был заинтригован.

– Нет, не стала. Догадайся с трёх раз.

– Не могу.

– Лестницу верёвочную ей скинули, она по ней и влезла!

– По лестнице?! По верёвочной?! Мама моя!!! – вытаращил глаза водитель. – Я этого не знал!.. Да как же она смогла?! Это ведь трудно – по верёвочной лестнице… Да-а, даёт Миледи! И что, прямо так, на каблучищах своих, карабкалась?

– Нет, она босоножки скинула и в зубах держала. В люк влезла, а там стюардесса стоит, как соляной столб, ничего сказать не может. А Миледи босоножки из зубов вытащила и говорит: «Чего, мол, смотришь? Шампанского неси!» А та её спрашивает: «Как же вы смогли-то?»

Славка уже вовсю давился смехом.

– А та чего?

– А та говорит: «А я, когда в фильме «Катастрофа» снималась, научилась».

– Обалдеть! – Воробьёв был в шоке. – Улёт просто! Да-а… А багаж как же? У неё же здесь шмотья чемоданов на десять было!

– А багаж я ей потом контейнером отослал. Да и в контейнер-то всё еле влезло, можно было прицепной вагон спокойно брать.

Васильич внезапно замолк, и в воздухе повисла неловкая пауза.

– А Миледи сейчас, говорят, растолстела сильно, – решил продолжить тему Славка.

Шеф не ответил. Его подёрнутый поволокой, меланхоличный взгляд был направлен за окно.

Так, ни шатко ни валко, обсасывая старые сплетни, они подкатили к ресторану. Васильич, обливаясь потом и матеря бестолкового Славку, так и не сумевшего включить кондиционер, выбрался из «мерседеса». Троица охранников уже поджидала его на улице.

– Что-то больно много вас – стадо целое, – окинув их взглядом, резюмировал Штырь.– Всех кормить не буду, и не надейтесь! Славку вон для компании возьму. Славк, вылезай! Серёга, тоже пошли! А вы здесь сидите, машины сторожите, – обратился Васильич к двоим парням в костюмах. – Их, конечно, и без вас никто не угонит. Но с понтом дела посидите!

«Прибой», по сути дела, был ночным клубом – считалось, очень даже приличным. На первом этаже заведения располагалась дискотека, на втором – ресторан, на третьем – казино. В ресторане взору представала балюстрада, огораживавшая круглое пустое пространство посередине. Облокотившись на её перила, можно было наблюдать внизу танцпол дискотеки, который с наступлением ночи заполнялся людьми. По всей длине окружности балюстрады, в три ряда, стояли довольно простенькие столики – квадратные, накрытые белыми скатертями. В центре такого столика красовалась дурацкая вазочка с искусственными цветами. Ни дать ни взять, вагон-ресторан – не хватало только занавесок из простыни на окнах. Но окон в заведении в принципе не имелось, да и изысканностью вкуса никто из посетителей явно не отличался. Кстати, в зале сидело много народа, хотя рабочий день в стране ещё не закончился. Пока люмпен-пролетариат вкалывал за гроши на своих рабочих местах, здесь было царство богатых и сытых. Оставалось только догадываться, кто же все эти люди, которые, несмотря на пробушевавший не так давно дефолт, могли себе позволить отдыхать в злачных заведениях.