В общем, когда этот странный бесконечный рабочий день закончился, касса «пошла», все мои отчёты оказались отправлены, а я сама уже жила мечтами о том, как вернусь домой, в свою родную квартирку… случился очередной казус. При закрытии внешних ролет на окнах произошёл какой-то сбой, и одна из них зависла на середине пути. Что это означало лично для меня? Ничего хорошего, потому что теперь уйти из банка мы с кассиром не могли. Не имели права. Пришлось дожидаться срочно вызванного ремонтника, а пока он приехал, прошло ещё около часа. В общем, домой я попала в одиннадцать вечера. Голодная, злая и искренне желающая или что-нибудь разбить, или побиться головой о стену.

Естественно, Оскар к этому времени уже ушёл. И пусть сейчас я вряд ли стала бы хорошим собеседником, но хоть было бы, кому рассказать о том дурдоме, что творился сегодня в офисе. Да, самого Оса в квартире не обнаружилось, зато на столе он оставил для меня записку:

«Честно ждал. Не дождался. Ушёл в девять вечера. Как понимаю, завтра тоже не увидимся. А жаль…»

Подписи не было. Да и зачем она могла понадобиться? Кто кроме Оскара мог это написать? Лерка? Так она покинула квартиру утром, вместе со мной. Отправилась к родителям, забирать сына. Мы с ней почти не говорили, но я по глазам видела, что всё произошедшее и сказанное накануне произвело на неё огромное впечатление.

В холодильнике оказалось пусто. Хотя нет, там всё же обнаружился малюсенький кусочек сыра и одна несчастная сосиска. Вот это-то и стало моим сегодняшним ужином. И так, сидя в пустой квартире и глядя на то, чем предстояло питаться, я почему-то очень захотела оказаться сейчас в отцовском доме, где у Аллы Фёдоровны точно нашлось бы что-нибудь вкусненькое.

Да, пока в самостоятельной жизни я видела куда больше минусов, чем плюсов. Но хуже всего было даже не отсутствие еды, и даже не окружающая тишина, неприятно давившая на психику. Куда сильнее меня расстраивал тот факт, что приходилось каждый вечер возвращаться туда, где никто не ждал. Наверно, именно в такие моменты лучше всего начинаешь понимать, как тонка грань между свободой и одиночеством.

Следующий рабочий день выдался более приятным, пусть и таким же проблемным. Но так как у большей части страны был выходной – суббота, как-никак, то и стараться решить что-то до понедельника бессмысленно. Сегодня наш банк работал на два часа меньше, чем обычно, потому я рассчитывала всё-таки попасть домой хотя бы до наступления темноты. К счастью, даже в кассе в этот раз всё посчитали очень быстро, и едва часы показали семь вечера, мы торжественно закрыли офис и отправились по своим делам.

Когда вошла в квартиру, Ос как раз заканчивал укладывать ламинат в длинном коридоре. Он сидел на полу прямо у самого входа и старательно прищёлкивал к уже сложенным пластинам очередную часть. Но, увидев меня, повёл себя неожиданно странно. Сначала почему-то несколько секунд смотрел на мои чёрные туфли на каблуках, потом медленно переместил взгляд выше, остановился на крае юбки, едва прикрывающем колени. Затем ещё чуть поднял голову, осмотрел белую блузку, застёгнутую на все пуговицы, остановился на груди… и завис.

- Привет, Оскар, - поздоровалась я, избегая бетонного участка пола и наступая сразу на тот, что уже был выложен ламинатом.

- Привет, - отозвался он, всё же встретившись со мной взглядами. – Хорошо выглядишь.

- После рабочего дня я по определению не могу выглядеть хорошо, - буркнула, стягивая с себя туфли. – Ненавижу общественный транспорт. Даже в субботу не протолкнуться в этих маршрутках.