– Вичка, встречай!

Первой в маленький коридор вваливается Милка – невысокая полненькая брюнетка с круглым личиком, обрамленным мелкими вьющимися кудряшками, достающими ей до плеч. И пока эта в меру упитанная, лучащаяся неистребляемым позитивом девушка сбрасывает черно-красные босоножки на огромной платформе, я пытаюсь сообразить, из какого павлина она выдернула потрепанное ярко-розовое перо и откуда в рок-баре взялась гавайская гирлянда из пестрых искусственных цветов.

– Мила? – тяну я опасливо и начинаю подозревать неугомонную соседку в налете на магазин интересных вещей и необычных подарков.

– Все нормально, никто из однокурсников не пострадал, – отчитывается Ольга, коротко хохотнув, и отбрасывает прилипшие к шее густые длинные волосы каштанового цвета с едва различимым рыжеватым отливом.

– Фух, – я выдыхаю с явным облегчением и заговорщически подмигиваю Оле, роняя. – Неужто всем симпатичным индивидам мужского пола удалось уйти с вечеринки безнаказанными?

– Да ну вас! – в ответ на мой подкол, обиженно фырает пышечка и бочком протискивается в кухню. Пробирается к стратегически важному объекту – холодильнику.

– Мила!

Кричим мы с Никитиной отрепетированным и доведенным почти до совершенства хором, вынуждая проштрафившуюся девушку бухнуться в кресло без законной добычи.

– Что, Мила? – Курочкина надувается, как мышь на крупу и обиженно сопит.

Сколько мы ее знаем, она постоянно изнуряет себя то кефирными, то апельсиновыми диетами. Срывается стабильно раз в месяц и заедает расстройство по этому поводу тремя эклерами с заварным кремом.

– Чая-то хоть нальете, изверги?

– Нальем.

Снова выдаем в унисон и делим обязанности. Я разливаю по кружкам терпкую горячую жидкость, Оля режет лимон. А вот пирожные из холодильника не достаем.

Позавчера мы пообещали Милке рубить на корню любые поползновения ее фигуры урвать чего-нибудь сладенького и свято держим данное слово.

Тишина, опустившаяся на комнату, длится не долго – ровно тридцать секунд. А потом Миленка не выдерживает и выпаливает на одном дыхании.

– Ты такое шоу пропустила! Семенова договорилась с диджеем, залезла на барную стойку и в микрофон обозвала Потапова козлом и бабником. Обещала отомстить ему и той девке, на которую он ее променял. Представляешь?

– Такая она, наша элита. Коренные москвичи, славная история рода.

Мысленно нарисовав творившуюся в клубе феерию, я зачерпываю ложкой полупрозрачный липовый мед с янтарным оттенком и заливисто смеюсь. Вспоминая, как амбициозная Леночка кичилась подаренной на восемнадцатилетие квартирой на Покровке и обширными связями состоятельных родителей.

– Зря старалась, болезная, – хмыкает Оля и пожимает заостренными плечами с вязью татуировок на них, разливая остатки ароматного напитка. – Потапов, кстати, так и не объявился. Что очень и очень странно. Раньше он не пропускал такие тусовки.

Выдыхаю тихо. На Олины реплики не реагирую. Я знаю наверняка, где мажор провел, по крайней мере, первую часть вечера, и не считаю нужным делиться с подругами этим знанием. С них станется привязать меня к стулу и подвергнуть изощренному допросу с применением пыток.

Так что я считаю за благо уткнуться носом в кружку и притвориться, что внимательно изучаю ее содержимое на предмет возникновения в несчастной посудине новой цивилизации.

– В «Бункере» стриптиз не жалуют, – не желая менять тему разговора, невозмутимо брякает Милка и снова косится в сторону вожделенного холодильника, плотоядно облизываясь. – Не удивлюсь, если Потапов с Веселовским нашли место, где есть раздетые девочки погорячее.