Мля, не нравится мне такое начало. Не люблю я все эти психологические изыскания и откровенные разговоры, ни к чему хорошему это обычно не приводит. Мама говорит, что мне не хватает чуткости, но она ошибается.

- Мне, правда, неловко, - продолжал Пашка. – Чтобы ты поняла, я должен кое-что рассказать. Прости, что гружу этим…

- Так, хватит! – Я хлопнула ладонью по столу. – Прекрати. Я не хрустальная ваза, а твой друг. Ты же сам сказал, что это так! Поэтому просто скажи, как есть, и все.

- Яна… ну ты, как всегда… - пробормотал он.

- Резкая и колючая? – фыркнула я. – Есть вещи, которые не меняются. Я и в платьице останусь кактусом, Митя зря старается. Паш, не томи, а?

- Я тебя приревновал, - выдавил он. – К Мите.

- Э-э-э… - Попробуй тут, не зависни. Это ж никакой процессор не выдержит. – Может, немного наоборот? Его ко мне?

- У тебя все сводится к сексу.

О, а вот и упреки пошли.

- Но есть же и другие отношения, - добавил он.

- Например, дружба? – уточнила я. – Паш, ты не очумел? Это как в детском саду? Дружи со мной, у меня конфета есть?

Как обычно, разозлившись, я высказалась, а потом пожалела о несдержанности. Пашке и так тяжело об этом говорить, и навряд ли дело в обычной ревности к другу, он не такой.

Пашка молча сверлил взглядом стенку за моим плечом. Так и знала, что добром это не кончится!

- Паш, я иногда жалею, что ты не мой брат, - вырвалось у меня. Это абсолютная правда, но открывать ее я не собиралась. И не иногда я жалею, а часто. – Я как будто чувствую родство… Черт! Это ты виноват! – сорвалась я, заметив, что он побледнел. – Не хотела вываливать это на тебя. Забудь. И вообще, давай сделаем вид, что ничего этого не было.

- Мою мать лишили родительских прав, - медленно произнес Пашка. – После того, как по ее вине погибла моя младшая сестра. Она опрокинула на себя ведро с кипятком, практически сварилась заживо. В два года. – Он с трудом выталкивал из себя слова, а я забыла, как дышать, внезапно чувствуя его боль, как свою. – Мать пила, ей было не до нас. За сестренкой я смотрел, но тогда… был в школе… - Он перевел дыхание. – Яна, я не сумасшедший и не одержимый. Я давно это пережил. И никогда ни в ком не видел сестру. И ты – не она, не заменитель. И все же ты мне, как сестра. Больше, чем друг. Понимаешь?

Трындец. Да я о таком и мечтать не могла! Даже дружба с Пашкой стала подарком. А быть ему названной сестрой… Да это фантастика!

Я ущипнула себя за руку и только потом спросила:

- А при чем тут ревность к Мите?

- Другом я готов делиться, а сестрой – нет, - набычился Пашка. – У него своя есть. И целая армия поклонниц-куколок. Я испугался, что ты станешь одной из них.

Я выразительно на него посмотрела и постучала пальцем по лбу.

- Это было временное помешательство, – признался он. – Больше не повториться.

- Да уж, пожалуйста! А если я жениха найду, ты его так же приревнуешь?

- Жениху вообще ноги вырву…

- За что?!

- Превентивно.

- Так, я никуда с вами не еду.

- Ян, ну я ж шучу.

И это без тени улыбки на лице. Впрочем, я понимала, что ему не до смеха. У самой щипало в глазах. Я не бесчувственная, просто не люблю эмоции напоказ. Обнять бы его сейчас, но нельзя. Я помню, как его передернуло от поцелуя.

- Ян, ты чего? – испугался вдруг Пашка.

- Чего? – не поняла я.

- Плачешь…

- Я?!

Провела ладонью по щеке – точно, мокрая. У-у-у… Позорище. А Пашка уже протиснулся ко мне на диван, сел рядом и неловко обнял.

- Прости.

- Я тебе сама ноги вырву, - пообещала я, всхлипывая.

- За что?

- А чего ты, как неродной? «Прости», «я не хотел». Правильно сделал, что сказал. Я всегда мечтала о старшем брате. А на слезы не обращай внимания, я все же не картонная куколка, а живой человек. Со мной и не такое бывает.