-Ну если ничей, то, с Вашего позволения, я прочту открытку, - он деловито выудил из центра корзины маленькую карточку, раскрыл ее и нарочито громко прочитал, - скажи «да». Да…. – протянул он, усмехнувшись, чем вызвал новый приступ смеха у собравшихся студентов и новый прилив крови к щекам Полины, -ну и кому же адресовано столь любопытное послание? – профессор вновь оглядел аудиторию.

-Да Туровцевой это, - крикнула какая-то девчонка с первой парты.

-Туровцева? – профессор наклонился к своему журналу и отыскал там нужную фамилию, - Полина Васильевна? – обратился он к аудитории.

Ей не оставалось ничего, кроме как подняться с места.

-Что же это, Вы, Полина Васильевна, так мучаете молодого человека?

-Извините, - только и смогла выговорить Полина.

-Я Вам настоятельно советую, девушка, в институте думать об учебе, - назидательно сказал профессор, погрозив пухлым пальцем.

-Извините, - повторила она тише, умирая от стыда, ощущая на себе взгляд сотни пар глаз.

-Ну уж будьте добры, уберите эту красоту с моего стола, а то душа моя все-таки в смятении.

Полина поднялась с места и на ватных ногах дошла до кафедры. Под взглядами сотни пар глаз, с ощущением, будто пришла на экзекуцию, она сняла корзину и максимально уверенно, на сколько позволяли ей ее натянувшиеся нервы, вышла за дверь. Куда деть очередное послание Полина не знала и просто стояла в полной растерянности с невероятной красоты розами посреди коридора.

Вдруг она решительно дошла до ближайшего окна и поставила корзину на подоконник, решив оставить букет прямо в коридоре, с надеждой, что с ним разберутся без ее участия, но взгляд непроизвольно зацепился за крупные полураскрывшиеся бутоны нежнейшего розового оттенка. Она не могла не признать, что букет был чудесным и чрезвычайно ей нравился. И она отдала бы все за то, чтобы эти цветы дарил ей кто-то другой, кто угодно, но только не Летуновский.

Полине, конечно, льстило его внимание и его настойчивость, но головой она полностью осознавала свое положение в мире и просто не могла позволить себе пойти на поводу у эмоций и поддаться обаянию Андрея. Одно дело – это прикидываться членом клуба богатеев, чтобы не быть белой вороной, другое – пытаться завязать отношение с реальным, а не фиктивным членом этого клуба.

С решительностью, которая вдруг проснулась внутри, она схватила корзину и спустила на два этажа ниже – к расписанию, где без труда нашла данные четвертого курса. К ее счастью, у всего потока так же была общая лекция. Полина быстро дошла до нужной аудитории, прислушалась – изнутри доносился умеренный гомон. Значит, преподавателя не было. В любом случае Полина приняла для себя решение, что если бы он был внутри, то она оставила бы букет прямо под дверью.

Но ей повезло, она сделала глубокий вдох и вошла в кабинет. Замолчали разом все. Воцарилась такая тишина, что начало звенеть в ушах, во многом из-за того, что ждали отнюдь не ее. Не пытаясь разглядеть на каком из рядов сидит Андрей, она уверенным размашистым шагом подошла к кафедре, водрузила на нее корзину, молча развернулась и вышла из кабинета. И только оказавшись за закрытой дверью, Полина смогла выдохнуть. Ее мгновенно покинула вся решительность, на которую она, как ей самой казалось, была способна. Сердце колотилось в груди и отдавало глухим стуком в ушах, к щекам прилила кровь, даже кончики пальцев кололи сотней маленьких иголок.

Заприметив в конце коридора фигуру женщины – профессора, которую она часто встречала в коридорах, Полина поспешила ретироваться и вернуться в свою аудиторию. Преподаватель встретил ее молчаливым кивком, когда Полина обратилась за разрешением войти в аудиторию. Не провоцируя его более, она не стала подниматься к Ане, а заняла крайнее свободное место на втором ряду.