– Поклонников можно, кобелей нельзя.

– Опять обзываешься? – сердито зыркают на меня. – Скоро начну раздавать щелбаны.

– Иди невесте своей раздавай, обидно ему, – парирую.

Глеб с хитрой улыбочкой подмигивает мне. Вот оно. Вот то, от чего все девки начинают так тупеть. Его мимика. Улыбка. Лукавый блеск в глазах. Напряжённые скулы, которых хочется коснуться. При желании этот павлин умеет быть просто сумасшедше обаятельным гадом.

– Не ревнуй. Ты у меня такая одна, – зараза. Ещё и приобнять пытается. Изворачиваюсь, отстраняясь. – Я больше ни к кому в окна не залезаю. Честно-честно.

– Тронута до глубин селезёнки. Можно пойти сдохнуть в уголке от счастья?

Изумлённо ойкаю, когда меня строго щелкают по носу. Почти обещанный щелбан.

– Какая же ты грубая, – вздыхает Воронцов. – Если ты так же общаешься со своим парнем, не удивлён, что он тебя дина… – сегодня явно не его день. В этот раз незванного гостя перебивает истошный ор и долбёжка обезумевших носорогов в дверь.

Не, не носороги. Всего лишь Лерка.

Начинает ходить ходуном металлическая ручка, но к нам никто не врывается. Замок отважно сдерживает натиск. Я поставила его самолично, едва мы заехали сюда. Мама до сих пор против. Говорит, закрываться – значит отдаляться. Отдаляться я не хочу, а вот беречь личное пространство для меня первостепенно.

Как сейчас, например.

– Открой дверь, идиотка!!! Или я её выломаю! – завывает сводная сестричка.

– Как заголосила на ночь глядя. Видимо нашла подарочек, – хмыкаю я.

– Что за подарочек? – заинтересовались под ухом.

А, блин, я же не одна. На несколько секунд успеваю забыть про наличие рядом нежелательной персоны. И чё с ним делать? На улице Андрей, за стеной его придурковатая дочурка. Вместо кровати у меня диван, под ним не спрячешься. Расчленить и расфасовать по ящикам? Хорошая мысль, мне нравится. Проблема, что нечем. Канцелярский нож вряд ли сгодится для таких целей.

Эх. Раз другого выхода нет…

– Да что ж с тобой сплошной геморрой-то, – понуро вздыхаю, хватая его за шиворот косухи, и волоку к шкафу.

– Да ты гонишь? – хах. Глебу эта затея нравится ещё меньше, чем мне. – Теперь шкаф? В следующий раз я где прятаться буду? Под одеялом?

– Нефиг было притаскиваться, – не без труда удаётся затолкать его в свободное пространство между отъезжающими створками и полками. Там его как раз хватает, чтобы припрятать громоздкие коробки и чемодан, но для человека становится уже тесновато. – Сиди тихо, – приказываю, с глухим стуком задвигая перед его носом стеклянную панель.

– Нет, блин, сейчас начну распевать гимн, – язвит мне напоследок шкаф и затихает.

А в дверь, тем временем, продолжают барабанить. Вот настырная. Прокручиваю до щелчка язычок замка и ко мне влетает нечто. Растрёпанное, с раскрасневшимся, прямо-таки пунцовым лицом и злое, как дворник наутро после тридцать первого декабря.

– Ты контуженная на голову?!? Ненормальная? Что это такое?!? – мне в лицо тыкают сразу с обеих рук.

Спокойно разглядываю суть претензии.

– Ты слепая? Это вантуз. А это твои космы.

Точнее, здоровенный клок волос, который я вытащила из слива. Зрелище малоприятное.

– И что ЭТО делало в моей спальне?!

– Так волосы чьи? Твои. Вот я и вернула тебе твоё добро.

– Ты дура, да?

Надо же, опередила. У меня ведь к ней точно такой же вопрос. Ну ладно, не стану повторяться.

– А сколько раз говорить, курица лысеющая, чтоб ты за собой убирала? Почему я должна это делать?! Как помыться не надумаю, вода стоит намертво. Все трубы забиваешь своим добром. Вот радость копаться в этом дерьме.