Ксаурр большей частью растворился в воздухе. Остались светиться только огромные желтые глаза – и они с насмешкой глядели на Бекуяна и Согеяна. Потом под ними проступил рот, раскрылся широченной улыбкой… блеснули клыки, и Ксаурр терпеливо произнес:

– То не ваша забота, зоркие братья. Ответ за всех буду держать я… и он.

Кровавая Пена вздулась. Засверкали миллионы крошечных молний, и из воздуха соткалась иллюзия – вначале громадный, раздувшийся до невозможного серый мозг, а потом тусклый силуэт в облачении из дыма.

– Приветствую, – раздался беззвучный голос. – Я Саа’Трирр.

– Мы знаем, кто ты, Мозг, – ответил Бекуян. – Мы встречались не единожды.

– И еще не единожды встретимся, – сказал Согеян.

Первые пятьсот лет после Разделения Саа’Трирр, Бекуян и Согеян держались вместе. Когда еще был жив Череп, когда они пребывали в относительном согласии. Но постепенно Очи Древнейшего стали слишком самостоятельны, утратили всякую связь с Мозгом, и все реже общались с ним даже удаленно, телепатически.

– Выскажи свое мнение, – произнес Согеян. – Гохерримы или нактархимы?

– У гохерримов военное превосходство, но оно незначительно, – произнес Бекуян. – Пятьдесят три процента против сорока семи.

– Если нактархимы вовремя обзаведутся союзниками, они обретут перевес. Таковыми могут стать для них ла-ционне.

– Однако нактархимы враждуют с ла-ционне лишь чуть меньше, чем с гохерримами.

– Я не вижу в их будущем союза.

– Зато таковым союзником может стать один из Органов.

– Что насчет тебя, Мозг?

– Я не займу ничьей стороны.

– В этом твоя ошибка.

– Оставаясь вечно нейтральным, ты неизбежно придешь к гибели.

Саа’Трирр не произнес ни слова, выжидающе глядя на Очи. Из всех Органов, из всех компонентов Древнейшего он был наиболее близок к оригиналу. В нем осталось больше всего памяти и личности распавшегося бога.

Однако и он был лишь слепком, деталью Древнейшего. Его аналитическим началом, воспоминаниями и толикой эмоций. Говорят, именно это определяет человека – но Древнейший не был человеком.

К тому же этого все-таки недостаточно.

И все же Саа’Трирр, пожалуй, единственный в то время мог претендовать на роль повелителя этого мира. Но он не претендовал. Он не царствовал и не правил – он просто пребывал в этом мире. Был его Мозгом.

Именно поэтому ему во всем помогал Ксаурр. Как только Смеющийся Кот обрел дар речи, как только стал действительно разумным существом, то предоставил в распоряжение Саа’Трирра свою силу, свои способности.

– Мы передадим тебе знание, – сказал наконец Бекуян. – Это точно по центру Чаши, но со смещением, накопившимся за пять тысяч двести семьдесят шесть лет.

– Чаша движется, и взаимные расхождения постоянно нарастают, – добавил Согеян. – Но мы укажем дорогу.

Вновь вспыхнули зеленый и синий прожектора. Глаза устремились кверху, к беспросветно-черным небесам, где вершин Ледового Пояса касалась вечная Тьма. Бекуян и Согеян скрестили лучи – и их общий Взгляд прочертил светящийся путь.

– Это все, что мы сделаем для тебя, – сказал Согеян, когда Ксаурр побежал вверх.

– По старой памяти, – добавил Бекуян. – Не обращайся к нам более.

Саа’Трирр склонил голову. Он странно выглядел сейчас, в облике бесплотного силуэта. То тут, то там из тела словно были вырваны куски, зияли настоящие дыры. Не хватало обеих ступней, были отсечены крайние фаланги пальцев, насквозь просвечивал живот и торчали наружу ребра.

Теперь у него исчезли глаза. Зеленый и синий – они пропали, оставив пустые… нет, даже не глазницы, ибо черепа у этого силуэта тоже не было. Просто участки голого мозга. Но эти участки тоже устремились кверху – к уже исчезающему во Тьме лиловому зверю с косматой гривой.