– Вступительные экзамены может пройти любой желающий, – чуть натянуто улыбнулся Локателли.

Но едва Зодчий и его искусственные слуги покинули зал, как Альянетти хлопнул двумя пальцами по ладони. Нижние ярусы сразу окутало пологом тишины – ученый совет перешел к приватному обсуждению, закрытому для зрителей.

– Я понимаю, у нас принципы, – ворчливо произнес Альянетти. – Но иногда ими можно и поступиться. Все вы знаете меня как старого расиста, националиста, патриота и просто здравомыслящего человека… и я не собираюсь меняться! Я таков уже восемьсот лет, и я не собираюсь меняться! Однако я всегда был готов на любые компромиссы, и интересы Мистерии для меня важнее всего. Я даже позволил расформировать Пеканиум, если помните!

– Помним, помним, – любезно кивнул Локателли.

– Но сейчас мы подошли к опасной черте! – вскочил с места Альянетти. – Мы уже обсуждаем прием в КА Зодчих! А Зодчие – это не просто соседи по планете, с которыми можно худо-бедно договориться и которые отличаются от нас только парочкой деталей!

– Я так понимаю, вы против, коллега? – спросил Медариэн.

– Против ли я?! Да я скорее демона в КА приму! Они по крайней мере не хотят убить нас всех! А Зодчие спят и видят, как бы распространить свою заразу по всей планете и истребить всех, кто не Зодчий! Вы думаете, они смотрят на нас, как на разумных существ?! Они видят в нас враждебную среду! Тех, кого нужно изучить, перенять все полезное… а потом уничтожить!

Члены ученого совета кивали. Тут не с чем было спорить. Ганцара, Гальвени, Даректы, Вайкунтби… ректоры один за другим опускали палец вниз.

– Однако тут есть и другая сторона, – напомнил Медариэн. – Если наша враждебность будет абсолютной и бескомпромиссной – у них не останется надежды, что они смогут… интегрироваться в нашу среду. Стать частью этого мира – и жить с нами в мире. А это означает войну. И дело неизбежно закончится уничтожением одной из сторон. Хотим ли мы этого?

Повисло напряженное молчание. Войны не хотел никто. Не столько даже потому, что Мистерия придерживается политики пацифизма, сколько потому, что абсолютной уверенности в победе ни у кого не было.

Когда-то Райму удалось напугать могущественной магией – и они по-прежнему ее боятся. Но сейчас они знают о ней гораздо больше. Прошла тысяча лет с тех пор, как покойный мэтр Мазетти вынудил их отдать портал, и волшебство давно уже для них не сюрприз и не страшная тайна.

– Ну так что же вы предлагаете? – спросил Вайкунтби. – Прямой отказ будет против наших принципов. Но и учить Зодчих магии мы тоже не можем.

– Они в любом случае рано или поздно ей научатся, – заметил Гальвени. – Их интересуем в первую очередь мы, потому что у нас ее больше всех. Но если мы откажемся наотрез – они переключатся на другие источники. Их на Парифате хватает.

– И что же вы предлагаете, коллега? – спросил Медариэн.

– Оставлять им надежду. Допускать к экзаменам, но потихоньку заваливать. Это несложно, некоторые тесты очень субъективны.

– Мы никого не заваливаем! – гневно воскликнул Магуур. – Они просто не дотягивают до наших стандартов!

– Вот пусть Зодчие и дальше именно так и думают.

– Настолько некрасивую политику я не поддержу, – покачал головой Медариэн, с недовольством глядя на Гальвени.

– Как знаете, мэтр, но это было бы наиболее разумно.

Обсуждение затянулось еще на битый час. Все это время над креслами витал полог тишины, зрители все сильнее скучали, многие стали расходиться.

– Коллеги, коллеги, ну что за паника, что за истеричная суета? – увещевал волшебников Локателли. – Можно подумать, Зодчие для нас какая-то новость! Будто Зодчие – единственная блоха на нашей лысине! У нас большая планета, коллеги. Соседствуем же мы как-то с Великой Лабораторией, Легационитом, арганкилами и даже Темным Властелином, этой гнусной, ублюдочной мразью…