Гхьетшедарии еще с полчасика пили чай и обсуждали упадок нравов. Потом наконец вспомнили о Бубоче и сказали ему, что дальше не его печаль, с чрепокожими они сами разберутся. Что вовремя донес – то молодец, за то ему награда положена. За доносы награду всегда честно платят, а то никто доносить и не будет. Целых пять астралок барон Бубочу вручил, да еще и зелья бушуков рюмку лично поднес.

– А теперь пошел отсюда вон, – велел Латриум. – Верни его, откуда взял, Эртугео.

Барин щелкнул пальцами – и Бубоча понесло сквозь пространство, да и шлепнуло прямо возле барской усадьбы. Ну а оттуда до кэ-станции было уж недалеко – туда Бубоч и потопал. И так много времени дурно потерял.

На кэ-станции и очереди-то не оказалось. На рынок все с утра идут, а возвращаются под вечер уже. Это он, как непутевый, посреди дня собрался.

Мужики там уже пьют вовсю, небось.

У Бубоча урчало в животе. Баре-то все это время сидели и жрали, а Бубоч стоял и смотрел. Так что он побыстрей поднялся по ступеням, коснулся колышущейся арки, что суть то же кэ-око, только большое, и сказал:

– Мпораполис, рынок.

Можно вообще сказать просто «рынок». Он во всем Паргороне один. Зачем второй, если из любого конца Чаши можно в него перенестись? Было бы два, так все бы ходили в тот, что побольше и получше, а второй бы и совсем зачах.

За перемещение, конечно, платить нужно. Толику памяти кэ-миало отдать. Но чего бы и не заплатить? Демоны, даже самые низшие, живут вечно. Памяти много. Событий тупых и неинтересных много. Почему бы и не отдать кэ-миало память о том, как утром отложил личинку?

– Я не приму воспоминание о том, как ты совершил акт дефекации, – с легким раздражением сказал обслуживающий станцию кэ-миало. – Вы все пытаетесь этим платить. Я понимаю, что у храков жизнь однообразная, но должны же быть границы.

– Да ладно, возьми, – вежливо попросил Бубоч.

– Все кэ-миало связаны в общую сеть. У нас единый разум. А из-за вас он сильно засорен информацией о том, как испражняются храки. Неприемлемо. Все вы в первую очередь сплавляете всякое дерьмо.

– Сплавляем, – согласился Бубоч. – Возьмешь? Ты возьми. А я тебе потом еще принесу.

– Не возьму, – наотрез отказал кэ-миало. – А если будешь настаивать, наложу на тебя запрет на кэ-услуги.

Бубоча это напугало. Он один раз получал такой запрет, на целый год. Ох и скучный то был год! Кэ-око работать переставало, если он в него смотрел, так домашние его все гнали, чтоб не мешал шоу и сериалы смотреть.

И на рынок он целый год не ходил, сыновей с дочерьми посылал. Оно и неплохо вроде, ноги трудить не нужно, да сыновья ведь вечно какую-то дрянь покупали, деньги пробухивали, да в драки ввязывались, а один вообще зачем-то сдох. А дочери потасканными возвращались, даже самая младшая, которая еще без сисек. Заманили на кулек конфет, она и вернулась потом зареванная – конфет-то так и не дали.

Да и опять же – и по городу не погулять, и с мужиками в кабаке не посидеть.

И так целый год!..

Правда, нет худа без добра. Бубоч в тот год зато к литературе пристрастился, читать полюбил. Вроде как даже немножко поумнел.

– Ты Бубоч, да? – спросил его кэ-миало. – Вижу твою историю потребления. Да, ты немножко поумнел. Вот и заплати мне чем-нибудь из прочитанного, хоть раз принеси пользу обществу.

– Какому обществу?

– Обществу кэ-миало. Поработай сеятелем хорошей информации. Ты отдашь в кэ-сеть хорошую книжку, и потом все смогут ее там прочитать и заплатить нам еще больше.

– Так я же ее забуду.

– А ты заново прочитай. Тебе так даже интересней будет.