– Боги, боги, опять боги! – закатил глаза Монго. – Верно говорят, что если оранг не поминает богов – так он не иначе помер!

Оранги сделали вид, что ничего не слышали. Была у их нового царя неприятная черта, с которой все мирились – он не признавал авторитетов. Никаких. Никогда. Даже боги были ему не указ, даже небо не внушало почтения.

Но во всем остальном Монго всех устраивал. Не сразу, не в первые же дни, но к нему привыкли и прониклись искренней любовью. Да, он был буйным, вздорным царем, который все время куролесил. Но это было наносное, внешнее. А все его действия и в самом деле шли только на пользу Симардару.

Княжество быстро превратилось в царство, поглотило всю северо-западную Шахалию. Симы освоили дикие территории, создали могучую армию. Артефакты из колдовских схронов дали им могущество, а золото помогло торговать с богатыми соседями.

Раньше-то симов и знать-то никто не знал. Сидят там какие-то обезьяны в своих хибарах, скачут по деревьям, орут что-то, руками машут. Мало ли на Парифате таких стран-крохотулек, населенных малыми народами? Никому не было до них дела.

Но с вернувшимся Монго Симардар за тридцать лет совершил колоссальный рывок. Симы начали строить корабли, создали флот. Присоединили два больших острова за морем – Гаймхрокеш и Ургению. Покорили тех, кто там жил, и гордо стали именовать Симардар империей.

Число симов росло очень быстро. Разбогатевшие, уверенные в завтрашнем дне, они стали стремительно размножаться. Редкие женщины теперь рожали меньше четверых детенышей, а многие вовсе девятерых-десятерых. Даже хибении теперь плодились не для того, чтобы дети в будущем помогали родителям, а потому, что могли их прокормить.

Монго тоже пытался вносить свой вклад. Он взял себе по жене от каждой касты, от каждого народа симов. Устроил настоящий конкурс, провел грандиозные игры, на которых красавицы соревновались за право стать женами царя.

Среди победительниц оказалась прекраснейшая из кориллангов, дочь раджи Гунго и рани Шеонги. Оказалась и внучка мудрого Иземмии, ученая дева, знающая наизусть пятьсот стихов. Еще Монго породнился с богатейшим в Симардаре торговцем шелками и заключил брак с первой красавицей из хибениев… единственной среди его жен незнатного рода. Среди хибениев нет знатных.

Однако ни одна из красавиц не принесла ему потомства. В конце концов Монго с горечью признал, что своих детей он понянчить не сможет. Здесь не помогало все волшебство святого Машибухера… хотя нельзя сказать, что Монго не старался.

Только эта мысль и отравляла ему жизнь. Ночами он выходил на балкон дворца, смотрел на ночной Гасимдзе, столицу своего царства… и тяжко вздыхал.

Конечно, наследники ему не нужны. Монго не собирался стареть и умирать. И раз у него нет собственных детей – пусть все симы Симардара будут ему детьми.

Эта светлая мысль несколько утешила Монго.

А потом он услышал ругань своих жен.

– Не по чину тебе носить такие украшения, будучи хибенийкой! – визжала дочь раджи. – Они не могут быть красивей, чем мои!

– Мне подарил их мой муж! – верещала хибенийка. – И я не отдам их! Я – любимая жена, я должна носить лучшее… но твои ничуть не хуже!

– Ты – любимая жена?! Младшая – не значит любимая! Ты хибенийка!

– Наш муж – тоже хибений!

– Он не хибений! Не хибений, не оранг, не корилланг и не чимп! Он…

– …Бог!.. – простонала внучка Иземмии.

Монго аж поперхнулся, услышав такое. На самом деле половину спора он додумывал, поскольку жены спорили на обезьяньем, жестами. Но криков тоже хватало, да и многие в пылу спора переходили на парифатский. Язык людей как-то более богат и красочен, симы все чаще использовали его вместо родного.