– Раньше жил пониже. Но эти блеваные паломники меня вконец достали. Каждый день толпами являлись к моей пещере и пялились. Я им что, цирковая обезьяна? Вот и переселился на самую вершину – сюда почти никто не добирается. Особенно в последнее время.
– Надо думать! – весело воскликнул Монго. – Давно у тебя были гости?
– В последний раз заходил какой-то Оопсан, – задумался на миг Машибухер. – Хотел чего-то… но я его нахер послал. Сказал, чтоб сами разбирались с тем, что заварили. Идиоты.
– Не очень-то они разобрались, – проворчал Дегатти. – Мог бы и помочь.
– А как ты себе это представляешь? – удивился Янгфанхофен. – Думаешь, пришел бы святой бомж, и все бы сразу стало хорошо?
– Янгфанхофен, что ты опять передергиваешь? Я просто к тому, что… иди на кир.
Карабкаясь на Кор-Таррот, Монго подъел все припасы. Да и вино у него почти кончилось. К счастью, святой Машибухер как раз заканчивал варить похлебку, и с Монго он поделился. Мяса сим там не нашел, но после тяжелого подъема он был рад и просто горячей жиже. Уписывая ее из выщербленной чашки, Монго жадно расспрашивал Машибухера обо всем подряд.
– Что важнее всего на свете? – спрашивал он с набитым ртом.
– Сиськи, – сказал святой мудрец. – Это же очевидно, дурак.
– Нет, я о том, что… в чем смысл жизни?
– Чьей? Твоей, моей или погонщика яков, который живет у подножия этой горы? У каждого свой смысл жизни, нет на свете двух одинаковых.
– Банальный ответ! – сморщил морду Монго.
– Тогда любовь, – пожал плечами Машибухер. – Она придает нам силы жить и творить.
– Это еще банальнее!
– Зато правда, идиот! – ударил его палкой мудрец. – Что тебе надо от меня?! Ты просто приперся незваным и ждешь, что я тебе тут за минуту объясню все тайны мироздания?! Не существует никакой универсальной истины! Нет ее в чистой форме, доступной всем и каждому! Одному подходит одно, другому – другое!
– А как же любовь?..
– А любовь – это единственное, что не иллюзорно. Весь мир суть призрачен, и все, что по-настоящему реально – атманы, связанные с другими атманами. Разделенная воля Творца.
Монго наклонил голову, цокнул языком, потер ушибленное плечо и расплылся в ухмылке.
– Ладно, кажется, ты и в самом деле мудр, человек, – снисходительно сказал он.
– Меня называют мудрейшим из мудрых, – проворчал Машибухер. – Не знаю, с какого кира. На самом деле я просто полоумный старик, покрытый лишаями.
– А почему ты тогда бессмертный? – почесал нос Монго. – Как ты пережил все эти катаклизмы и живешь столько лет один, на вершине горы?
– Здесь окиренный воздух, – сказал Машибухер. – Ты доел? Пшел вон отсюда.
– Э нет, я теперь не уйду. Ты меня испытывал – я прошел испытание. Все, теперь не прогонишь. Я не уйду, пока не научусь всему, что ты знаешь.
– Так, пойдем-ка, – вошел в пещеру Машибухер. – Ты читать умеешь?
– На человеческом? Умею.
– Тогда прочти вот это.
– Не могу! – возмутился Монго.
– Почему?
– Потому что здесь темнее, чем в колодце! Я сим, а не гном, я не вижу в темноте!
– Ну так принеси света! Всему-то вас надо учить!
– Принести… света?.. – не понял Монго.
Машибухер раздраженно вздохнул, вышел из пещеры, зачерпнул солнечных лучей и занес их внутрь.
– Читай! – приказал он.
Монго не смотрел на надписи на стенах. Он смотрел на свет в ладонях грязного старика.
– Ты что, волшебник? – тихо спросил он.
– Еще чего. Мне на кир не сдалась вся эта чепуха.
– Но… это же волшебство!
– Ничего подобного. Читать будешь?
Монго стал растерянно читать какие-то не то стихи, не то изречения. Он не очень понимал, о чем там речь, потому что думал о совсем другом.