– Что?! – задохнулся от ярости Мараул. – Ни за что!

– Ты подумай.

– Нет! Мне дешевле сдохнуть!

– Подумай еще.

– Я подожду! Рано или поздно меня выпустят!

– Никто тебя не выпустит. Я единственный, кто знает, где ты есть. И только от меня зависит, вернемся ли мы вместе или я просто скажу демолордам, что тебя… пора заменить. Банк Душ не может оставаться без управляющего, знаешь ли. Мы с Дворком об этом уже поговорили…

Мараул снова замолчал. И молчал он долго, а Клюзерштатен терпеливо ждал, постукивая единственным копытом.

Ждать он был готов сколько угодно. Клюзерштатен как следует помариновал здесь Мараула. Чтобы успел отчаяться, успел соскучиться.

Чтобы готов был раскошелиться.

– Клюзерштатен… – подозвал его Мараул.

– Да-да? – жадно наклонился тот к камню.

– Клюзерштатен-Клюзерштатен, в папочку он вышел статью! – продекламировал Мараул. – Свою мать подло убил, но копытом заплатил!

– Ты здесь сгниешь!!! – страшно завизжал Клюзерштатен, стискивая кристалл. – Никто и никогда тебя не освободит!!!

Он бы с огромным удовольствием раздавил камень, уничтожил. Но проблема в том, что тогда Мараул освободится, а не погибнет. Чары очень мощные, но завязанные на внешнюю оболочку, Клюзерштатен уже видел.

К тому же лет через пятьдесят можно вернуться и спросить снова. Может, к тому времени Мараул передумает.

Может, он и передумал бы. Но через пятьдесят лет Клюзерштатен Мараула не нашел. Новый Колдующий Император, Громорокатран, в очередной раз его перепрятал – и на этот раз так надежно, что спасовал даже демолорд.

А у Банка Душ за это время появился новый управляющий. Сначала временным директором стал Дворк, но спустя тридцать лет он внезапно скончался по неизвестной причине, и его место занял Каген, младший из детей Мазеда. И целых двести лет он не был демолордом, а был просто старшим банкиром, первым среди равных.

Но вы уже видели, какие возможности открываются на такой должности. Двести лет Каген управлял счетом старшего брата, а также имел доступ ко всему остальному душезапасу. И ни для кого не стало сюрпризом, что в конце концов его личный счет достиг заветного одного процента.

Так в Паргороне стало на одного демолорда больше. А спустя еще триста лет – на одного меньше. Счет заточенного в камне Мараула год от года все хирел и тощал, пока не упал ниже все того же одного процента.

Никто не вправе лишить демолорда его счета. Но никто и не обязан его счет пополнять. А у душ есть срок годности. Очень большой срок – условная душа служит несколько тысячелетий, – но конечный. Поэтому если демолорд куда-то исчезает на действительно долгий срок – он постепенно перестает быть демолордом.

И когда какой-то сим откопал во тьме Домурбиса мерцающий камень, Мараул уже давно демолордом не был. Он все еще сильно превосходил обычных банкиров, его счет все еще составлял почти 0.34 %… но это была едва девятая часть прежнего могущества.

Впрочем, симам этого хватило. Мараул быстро с ними договорился. Убедил глупых обезьян его выпустить, а когда те это сделали – сожрал их живьем.

За тысячу лет заточения он страшно проголодался.

Выбравшись на поверхность, Мараул не узнал прежний Парифат. Сначала он даже подумал, что Клюзерштатен в тот раз сказал правду, и Паргорон таки завоевал Житницу. Цветущая империя волшебников превратилась в разоренный, примитивный мир без единого чародея.

Впрочем, свою ошибку Мараул быстро понял. В этот раз демоны были ни при чем – смертные сделали все сами. Они вообще любят массовый суицид, то и дело уничтожают собственные миры. Мараулу даже некому оказалось мстить, а тратить время на злорадство он не собирался – спешил вернуться домой, в Паргорон.