— Не нужно ёрничать! — можно, конечно, пообещать себе молчать, когда дело не касается твоей безопасности, но когда из тебя пытаются сделать дуру, чтобы увести разговор в сторону — спускать такого нельзя.

— Хорошо, скажу иначе: вы действительно сейчас хотите получить от нас гарантии безопасности и не понимаете, что это нереально? Мы, конечно, можем посадить вас под колпак на три месяца, но выдержите ли вы сами эту изоляцию?

Ну... Если рассуждать так, то их понять можно: сидеть взаперти я не хочу, а отвечать за мою безопасность вне стен кабаре они не обязаны. Получается, зря я приняла за непреложную истину заверения Умника, что красная «Н» на моём запястье делает меня неприкосновенной? Придётся держать ухо востро и попытаться узнать о порядках этого мира не из официальных источников, таких, как инспектор или компьютер, а от обычных жителей: коллег, например.

— Моя подопечная пока не может правильно сформулировать свою мысль, — неожиданно вмешался Аквентин, — вы обещаете Персифионе Донской поддержку, или департаменту учесть ваш отказ сотрудничать?

— Бросьте, Аквентин! Трансфер до дома с ночной смены будет обеспечен, а большее не в наших силах.

— Большего никто и не просит.

Я опять не очень хорошо понимала суть торгов, но инспектору была благодарна. Уверена, он только что договорился о чём-то для меня важном.

— Если мы пришли к согласию, давайте уже закончим встречу. У нас ещё масса дел! — леди поднялась из-за стола и кивнула гноме, которая раскрыла папку с договором и протянула нам.

Сначала её внимательно изучил Аквентин, затем передал мне, и, не найдя в тексте ничего подозрительного, я подписала документ. Само собой, кровью. Других подписей тут не признавали.

— Куруша проводит вас на рабочее место и познакомит с персоналом, — поднялся вслед за супругой лорд, и чета Стон удалилась.

 Следом за ними откланялся Аквентин, сославшись на службу, и мы с Курушей остались в кабинете вдвоём.

— Значит, ты Персифиона? — вполне дружелюбно поинтересовалась гнома.

Спросите, почему я решила, что она именно гном, а не карлик и не лилипут? А это было понятно по копне ярко-рыжих волос, устроивших взрыв на голове, подбородке и над губой Куруши.

— Просто Фиона.

— Ну что ж, пойдём за формой, Фи. Сегодня у тебя будет непростой вечерок, но главное — пережить первую смену, а дальше втянешься.

— Вот так сразу? А как же адаптация? Я думала, меня подготовят к местным традициям, устоям...

— А жить ты на что будешь? Почему-то я уверена, что Адель тебе не оставила огромного запаса эмоционов.

Тут она права. Но что за дела? Я ведь попаданка! У них даже департамент есть для нашей поддержки!

— То есть никакого особого статуса у меня нет, и даже оплачиваемая стажировка не полагается?

Гнома рассмеялась. Не обидно, а как родители умиляются карапузу, выдавшему занятную фразочку.

— Совершенно верно, девонька, угадала. У нас не принято заниматься благотворительностью. Знаешь ли, выживание стимулирует проявление живых эмоций, а они питают этот мир. Так что будь готова как-то самостоятельно приспосабливаться.

— Уверена, что справлюсь! — на самом деле не очень, но не признаваться же, что мне страшно, совершенно незнакомой женщине.

— А я бы не была на твоём месте так уверена. Метка соискательницы определения будет манить к тебе всех мужиков, как бутылка дорогой выпивки пьяницу. Я бы вообще тебе посоветовала прикинуться Аделью, но… увы. Моего намёка ты не поняла.

— Но почему? Мне сказали, что, подписав заявление на определение, я получила безопасность!

— По документам — да, но скажи-ка мне, девонька, а у вас на Земле все законы соблюдаются, а договора исполняются? Если так, то я повторю слова леди: хочу к вам на пмж!