Вообще Индарру были не свойственны такие открытые проявления эмоций, но эта омежка одним своим видом била по всем его инстинктам. А ее запах сейчас уже не был таким отталкивающим, наоборот.

Высшему хотелось мотнуть головой, сбросить морок, который на него накинул аромат этой Омеги.

Гайл сказал, что девчонка принимала какой-то запрещенный препарат с черного рынка от выдуманной болезни. Наверняка сама даже не была в курсе того, кем на самом деле являлась. Прожила всю жизнь бетой и, скорее всего, никогда бы не узнала правды.

Оторваться от этой Омеги было почти невозможно. Буквально за несколько вдохов ее аромат проник внутрь, отравил кровь и спутал мысли. Хотелось попробовать ее на вкус, ощутить бьющийся пульс губами, провести носом по брачной железе, а потом запустить в нее зубы.

Оставить метку. Присвоить. Сделать своей.

Альфа зарычал и рывком слез с Омеги. Отшатнулся назад, ближе к окну, свежему воздуху и начал жадно наполнять им легкие. Лишь бы разбавить запах Омеги, избавиться от наваждения.

Гайл сказал, что первое время после отмены препарата запах Омеги будет гипертрофированно привлекательным. Взбесившиеся гормоны устроят вакханалию, сбивая с толку. Но позже все должно прийти в норму.

Индарр не реагировал так ни на одну Омегу, даже на Софью.

7. 7 (Индарр)

— Одевайся, поедешь со мной, — рычит Индарр и слезает с Омеги.

От страха та даже полной грудью вздохнуть не может, продолжает лежать, не шевелясь, охваченная дрожью.

— Вставай, — более угрожающе повторяет Альфа.

Теперь это явно не просто просьба, ледяной тон определенно дает понять, что это приказ, который беспрекословно должен быть выполнен.

Девчонка садится как болванчик, абсолютно не отдавая отчета в собственных действиях. Словно марионетка, которую потянули за ниточки. Неуклюже слезает с больничной койки и сжимается, устремив взгляд в пол.

— Чего стоишь? Я сказал — одевайся, — Альфа начинает по-настоящему злиться, и он не может понять, почему все происходящее его настолько выбешивает.

Вздрогнув от его раздраженного тона, омежка затравленно и растерянно смотрит по сторонам, словно что-то пытаясь отыскать.

Она все еще слишком близко, чтобы он перестал чувствовать ее аромат. Такой яркий, сладкий, пьянящий, что рот невольно наполняется слюной, а зубы чешутся попробовать гладкую кожу на вкус. Он делает еще один шаг назад, но и это не помогает.

Никогда такого он не испытывал ни к одной женщине.

Правда, женщиной стоящую перед ним девчонку назвать трудно. Тонкая, невысокая, с лохматыми темными локонами и огромными испуганными глазами, она похожа на куклу.

Стоит перед ним, нервно комкая подол больничной робы. Высший сжимает зубы так, что они скрипят, грозясь раскрошиться. Он слишком отчетливо видит силуэт сжатых бедер Омеги сквозь просвечивающуюся ткань, и это разрывает его к чертям на куски. Альфа с трудом не ведет взглядом вверх, к темному треугольнику, а опускает его вниз. Голые тонкие маленькие ступни и поджатые розовые пальчики вызывают в нем настоящую эмоциональную бурю.

Индарру требуется вся его выдержка, чтобы подавить в себе желание подхватить Омегу на руки, усадить обратно на больничную койку и спрятать эти замерзшие ножки в своих ладонях. Отогреть каждый пальчик своим горячим дыханием.

Альфа дергает головой в сторону, сбрасывая наваждение.

— Дим, — резко и раздраженно бросает в сторону двери Альфа, а девчонка вздрагивает, словно он выстрелил рядом с ней.

Возможно, он переборщил с запугиванием и теперь ему придется долго искать расположения. Кто бы мог подумать, что такой, как он, когда-то будет искать подход к Омеге?