— Спасибо,  — выдохнула и отстранилась. Мучжина послушно выпустил её из стальной хватки и Саше вновь стало холодно.  — Прости за эту сцену. Ты прав. Надо сообщить отцу ребенка, тем более, что он не так давно делал мне предложение. 

Захар стоял молча и слегка хмурился, изучая её перепачканное косметикой лицо. На могновение показалось, что он сам не рад тому, что навел её на эту мысль. 

— Ладно. Зайдешь? Тебе нужно умыться, иначе Катерина испугается. 

“Катерина”. Он единственный, кто додумался называть её дочь этой странной формой имени. Муза называла всегда полным именем — Екатерина, Стейш — панибратским Катюха, а сама Саша как вдохновение ляжет. Но никогда Катерина. Даже странно, звучит-то хорошо, по-взрослому. Наверное, поэтому дочь повелась на этого доктора. 

Да и она сама не лучше, рыдать на груди у полузнакомого мужика, который итак-то о ней не бог весть какого мнения. Опустилась, Зимина, опустилась.

— Пустишь на минутку в холостяцкую берлогу?

— Конечно. 

Захар открыл дверь и пропустил даму вперед. Саша переступила порог и замерла, наткнувшись взглядом на голую женщину. Мраморную. Статуя стояла прямо в центре прихожей, отделанной яркими обоями. Что-то щелкнуло. Включилась медленная музыка, загорелся приглушенный свет, а под потолком пришел в движение гигантский стеклянный шар.

— Захар, а стриптизерша будет?

— Надеюсь, нет, — раздалось за спиной. 

Z-Захар
Захару очень не нравилось быть всего двумя процентами в жизни женщины, которая ему нравится. Но он это обязательно изменит, а пока... 

В конфузе с квартирой был один хороший момент — Саша смеялась. Сначала, потому что увидела черный след руки на ягодице у статуи. Потом, глядя на неоновые светящиеся колонны с силуэтами голых женщин, которые установили вместо стены, отделяющей прихожую от гостиной. 

Как-то вместе они обошли всю квартиру и добрались до спальни. Её почти полностью занимала огромная круглая кровать из алого бархата. А над ней на специальных подвесах крепилась целая выставка: плетки, стеки, пять видов наручников и пара совсем непристойных гаджетов.

Захар тихо сглотнул и покосился на Сашу. Она умылась, немного успокоилась — быстро берет себя в руки. И главное, её этот абсурд больше развлекал, чем смущал. 

— Интересно, они вообще видели квартиру, которую сняли? — задумчиво выдала Саша и хихикнула. 

“Сняли? Если бы. Они  её купили!” — подумал Захар, но вслух, разумеется, ничего не сказал. Он невольно залюбовался улыбкой, четкой линией скул и прищуром глаз с длинными темными ресницами. 

— Думаю, нет. И, — добавил задумчиво. — Александра, а у вас есть дома диван? 

— Есть, а что? — поймал серый удивленный взгляд своим. 

Мгновение растянулось в вечность. Он. Она. Гигантская кровать. Наручники. Плетки. Всё смешалось в тягучую субстанцию и тихий шепот внутреннего искусителя:

 “Поцелуй её. Схвати. Если потребуется, свяжи и оставь рядом навсегда. Тут и наручники есть...”. 

“Антисанитария!” — завопил внутренний врач и огрел искусителя по голове банкой с хлоргексидина. Заодно вернул Захара в реальность. 

 — Саша, я не хочу здесь спать. Пустите переночевать? 

— Ну, — на лице отразилась внутренняя борьба, но её вновь оттеснило веселье, — с Катюхой сам будешь договариваться. 

— Разберемся, — просиял мужчина. — Ты иди, а мне нужно сделать несколько звонков по поводу этой красоты и, наверное, заказать клининг.

— И священника позови.

— Зачем? — не понял Захар.

— А ты представь какое у него будет выражение лица. Точно изгонит всех бесов из логова разврата.

— Саша!

Оба рассмеялись, на несколько мгновений забывая о своих проблемах и внутренних демонах. Впервые за много лет Захар был счастлив в логове разврата, не занимаясь развратом. Удивительное дело.