– Тревис! – крикнул Джеб, один из наших рабочих. Тяжело дыша, с покрасневшим лицом, он остановился посреди кухни, с трудом переводя дух.

– Это твой дом, приятель! – проговорил он. – Там пожар!

Я уронил молоток и бросился к лестнице.

– Они живы? – спросил я на бегу.

– Не знаю, друг. Я только что услышал и прибежал сказать…

Я не дослушал остальное, практически скатившись по лестнице, и только едва-едва удержался на ногах, в последний момент схватившись за перила. В голове у меня помутилось. Что произошло? Неисправная проводка? Душистая свечка из тех, что мама жгла, чтобы заглушить затхлый дух старого дома? Или ее проклятые сигареты, хотя она и была очень аккуратна? Она была не из заядлых курильщиц, засыпающих с сигаретой в руке, особенно когда в доме находилась Белла.

Белла. Только бы они обе были живы!

Я сел в свой фургон и, когда разворачивался, чтобы повернуть к своему дому, увидел в небе дым. Это был белесый дым пожарища, не черный, когда дом полыхает, и это дало мне надежду. Сероватое облако поднялось в небо и повисло в потоке воздуха, уносившего его прочь от океана. Четыре мили до дома я преодолел за три минуты.

Две пожарные машины и «Скорая помощь» стояли перед обгоревшим скелетом небольшого коттеджа, который служил мне домом последние восемь лет и больше уже никогда моим домом не будет. В тот момент я об этом не думал. Выскочив из фургона, я бросился к машине «Скорой помощи». Ридли Скраб, полицейский, с которым я когда-то учился в школе, возник передо мной, как будто вырос из-под земли, и схватил меня за руку.

– Твою маму увезли в больницу. Белла в машине. С ней все в порядке.

– Пусти! – Я вырвался и, подбежав к открытой дверце «Скорой», влез туда, не спрашивая ни у кого разрешения.

– Папа! – Крик Беллы заглушала кислородная маска, но он все же был настолько громким, что я понял, с ней действительно все в порядке. Я сел на край носилок и взял ее на руки.

– Все хорошо, детка. – У меня так стиснуло горло, что «детка» получилось у меня шепотом. Я взглянул на фельдшера, девушку лет двадцати. – Она в порядке, правда?

– С ней все хорошо, – отвечала девушка. – Нужен только кислород, совсем немного, как мера предосторожности, но…

– Маску можно снять? – спросил я. Мне хотелось увидеть лицо дочери. Осмотреть ее всю, убедиться, что она не пострадала, а только испугалась. Я заметил, что в руке она держит овечку, а на полу машины лежит ее маленькая розовая сумочка. Два предмета, с которыми она никогда не расставалась.

– Сними это, папа! – Белла ухватилась за край пластмассовой маски, упиравшейся ей в щеку. Она икала, как всегда, когда сильно и долго плакала.

Фельдшер наклонилась над ней и сняла маску.

– Мы оставим у нее на пальце кислородный монитор, чтобы следить за состоянием, – сказала она.

Я разгладил каштановые волосы моей девочки. От них пахло дымом.

– С тобой все в порядке, – заверил я. – Все отлично.

Она снова икнула.

– Баба упала в комнате, – сказала она. – Из окон валился дым.

– Валил, – машинально поправил я. – Должно быть, это было очень страшно.

Мама упала? Я вспомнил, Ридли говорил, она в больнице. Я снова взглянул на фельдшера. Она поправляла какой-то монитор на стенке над носилками.

– Моя мать, – сказал я. – С ней все в порядке?

Фельдшер взглянула в открытую дверцу, и я не мог не заметить на ее лице облегчения, когда она увидела Ридли. Он влез в машину и положил руку мне на плечо.

– Ты мне нужен на минутку, Трев, – сказал он.

– Что? – Я не отрывал взгляда от Беллы, которая сжимала мою руку, словно никак не хотела ее отпустить.