Это же Вера, мыть Софии и бывшая супруга Ивана.

М-да…

Теперь я точно понимаю, что имел ввиду Ольховский, когда с пренебрежением и неудовлетворением говорил про нее.

– Где моя дочь? – накидывается на меня таким тоном, будто я ее украла.

– Мама! – Сонечка с радостным криком бежит вперед.

Девочка вся в снегу, она хохочет и счастлива, но вместо объятий тут же получает от матери тонну негатива.

– София! Ты гуляешь с этой? – косится в сторону Настеньки. – Сколько раз я тебе говорила не общаться с ней? М? – накидывается на малышку.

– А чем вас не устраивает моя дочь? – спрашиваю, обалдевая от хамства и наглости.

Но вместо ответа получаю лишь весьма красноречивый взгляд.

– Всем, – отрезает. Забирает Софию и направляется в сторону калитки.

– Мам, я хочу гулять, – хнычет малышка. Упирается.

Но вместо того, чтобы услышать просьбу дочери, мать ее тянет к выходу и ругается на Ивана как сапожник.

– Оставьте Софию, – требовательно обращаюсь к ней, преграждая путь.

– Да ты кто такая вообще? Свалила нахрен с дороги! – покрывает меня отборным матом. – Истеричка!

Смотрю на нее и едва сдерживаюсь, чтобы тоже не нахамить. Мне приходится тщательно подбирать не только слова, но и тон.

Теперь понятно, откуда у Сони подобные замашки.

– Вам никто не давал права разговаривать со мной в подобном ключе, – высказываю недовольство. – За Софией приехал отец и из группы забирал ее именно он. Я понятия не имею, какие между вами отношения, и, предугадывая ваш следующий вопрос, заверяю, пока Иван не выйдет и лично не отпустит Софию с вами, она останется здесь.

Ольховская, кажется, теряет дар речи…

– Извини за поведение моей бывшей жены, – Иван уставшим взглядом смотрит на меня. – Я с ней поговорю, такого больше не повторится. Я обещаю.

– Тебе у нее надо дочь забирать, а не разговаривать, – констатирую факт. Отстегиваю ремень безопасности и принимаюсь вытаскивать из детского кресла дочку.

Ольховский расплачивается с таксистом, выходит из машины и открывает мне дверь. Помогает с Настенькой.

– Спасибо, что подвез до работы, – благодарю его от чистого сердца. Беру дочку за руку и веду в сторону бизнес-центра. – Мне пора на работу. Надеюсь, ты как-то сможешь уладить вопрос с бывшей женой и она перестанет настраивать дочь против Насти.

– Решу вопрос, – говорит таким тоном, словно больше обсуждать нечего, и я решаю промолчать. Все равно никому ничего не докажешь.

Иван открывает дверь, помогает войти в здание мне и Настеньке, но вместо того, чтобы уйти, идет вместе с нами.

Заходит в лифт.

– Ты куда? – смотрю на него, не понимая странного поведения

– Печенье доедать, – говорит совершенно серьезно и своими словами вгоняет меня в ступор.

– Ко мне на работу больше нельзя, – резко останавливаю его.

Если шеф увидит у меня на рабочем месте постороннего, то по головке не погладит. А вкупе с дочкой так и вовсе будет орать, как не в себе.

– Я к себе, – подмигивает и нажимает на мой этаж.

Ничего не понимаю.

– Ты тоже здесь работаешь? – поражаюсь. – А почему раньше ничего не сказал?

Недоумение растет с каждой секундой, но я не успеваю продолжить заваливать Ивана вопросами, как лифт вдруг резко дергается и останавливается. Гаснет свет.

– Мамочка, мне страшно, – плаксиво говорит Настенька. Малышка крепко обхватывает мою ногу и вжимается в нее.

– Все будет в порядке, – заверяю доченьку. – Лифт сейчас поедет.

– Часто у вас такое случается? – интересуется Ольховский.

– Периодически, – честно отвечаю ему.

Мало ли кем он тут работает. Может мне повезло и Иван имеет непосредственное отношение к лифтовой организации.