Она поджала губы. Наградила меня сердитым взглядом. Хоть вслух она ничего такого сказать не успела, в воздухе так и висело «я тебе говорила».

Да, говорила. Говорила, что я должна закончить университет, получить образование. Что чувства — это только чувства. И ещё говорила, что я ничего не понимаю в жизни, что ветреная и пустоголовая. Может быть, она и права. Но уж какая есть.

— Мне никогда твоя подруга не нравилась, — всё-таки сказала она. — Вертихвостка. Я тебя предупреждала. Но ты…

— Ма-а-ам, — проныла я ещё более жалобно. Слёзы то высыхали, то набегали снова.

— Что мам? — Она встала из-за стола. — Что мам?! Всё это было ожидаемо. Или ты правда думала, выйдешь замуж за этого своего богатого…

— Мам!

Я истерично вскрикнула и тоже поднялась. И тут же тихо заплакала.

— При чём тут богатый? Я же не из-за… — всхлипнула.

И правда, ведь не из-за денег всё. Было. Но объяснять я не стала. Уже пыталась когда-то. Просто смотрела на маму и надеялась, что она не станет ковырять и так кровоточащую рану.

Мама качнула головой. Вздохнула с осуждением. Конечно! Бросила учёбу, выскочила замуж, а теперь реву у неё на кухне. Она же говорила, предупреждала! Только что теперь из этого?! Не нужны мне ни её осуждающие взгляды, ни напоминания! Мне она нужна, а не декан МГУ! Неужели она не понимает?!

— Ты должна ему сказать.

— О чём?

— О беременности, Саша! Или что? Будешь тянуть ребёнка одна? Этот высокопоставленный скот будет твоих подруг трахать, а ты — в гордую и сильную играть?! С него надо получить алименты, Саша! И не вздумай…

— Нет, — ответила я. — Нет, мама! Никаких алиментов!

— Саша… — начала она строго, сделав ко мне шаг.

Я отрицательно замотала головой. Слёзы опять потекли сильнее, грудь рвало криком, плачем, невыносимым чувством любви и потери.

— Нет, мама! — вскрикнула я. — Он не узнает ничего! И ты ему не скажешь, понятно тебе?! Ничего мне от него не надо!

— Ты как была наивной дурёхой, так и осталась! Когда ты повзрослеешь?!

— Уже повзрослела! Сегодня! На целую жизнь!

— Незаметно!

— А ты заметь! Заметь уже хоть что-нибудь, мама! Заметь, что я твоя дочь, а не одна из твоих учениц! И что мне плохо, а ты…

Я сорвалась окончательно. Рыдала и не могла остановиться. Я должна вырвать его из сердца, из жизни, из мыслей. Должна жить дальше без него, забыть о нём. Но как?! Как, если даже после того, что видела собственными глазами, я не могу не любить его?!

— Саша…

Мама подошла и как-то неловко приобняла меня. Будто сама не знала, как это делается. А мне было всё равно. Я вцепилась в неё, уткнулась и затряслась от слёз.

— Ничего я ему не скажу. Пошёл он! — всхлипнула маме в плечо.

Её ладонь легла мне на голову. Я буквально взвыла.

— Одна буду… и… — Из самого сердца едва не вырвалось предательское: «Почему всё так, мам? Ведь я так его люблю!»

Но нет. Я затолкала слова поглубже. Стоит сказать, и когда-нибудь мама использует их же против меня напоминанием о моей глупости. Вместо этого я просипела:

— Не с-скажу… Никогда.

4. Глава 4

Саша

Не было и одиннадцати, а я уже с час лежала в своей старой комнате, завернувшись в одеяло, словно в кокон. В коробке на тумбочке не осталось ни одной конфеты — гора фантиков, да и только. Говорят, сладкое поднимает настроение. Только лучше мне не стало. Доедая последнюю, ругала себя за слабость, за отсутствие воли и гордости, а слёзы так и продолжали течь.

Маме всегда дарили конфеты — на праздники и просто так, после экзаменов и защиты дипломов. Всегда. А она их не ела. Говорила, что слёзы и сладкое бесполезны в равной степени. Может быть. Судя по тому, что сердце так и разрывалось на лоскутки, так оно и есть.