Я путаюсь в словах и предложениях. Как будто к моей дислексии из прошлого добавилось ещё косноязычие с блеянием.

— Я подожду в коридоре. Позовёшь, когда закончишь, — произношу севшим голосом.

— Я уже почти закончила. Просто не ожидала тебя сейчас увидеть.

— Я могу остаться?

— Да, — бросает на меня взгляд из-за плеча. — В палате полно места. Только прикрой дверь.

Я мну в руках корзинку с цветами и ставлю её посередине стола. Потом сажусь в кресло, вытягивая вперёд ноги. Даша поправляет на груди халат и легко покачивает дочурку.

Удивляюсь тому, как ловко и аккуратно у неё это получается. Как будто эти ласковые и завораживающие мягкостью движения заложены в ней самой природой.

— Можно я ещё раз взгляну на твою малышку? — спрашиваю шёпотом. — Утром я был под впечатлением от всего и не успел разглядеть её, как следует.

— Можно, — легко соглашается Даша.

Я подхожу к ней, удивляясь тому, какая же Даша всё-таки маленькая и хрупкая. Я рядом с ней смотрюсь массивным, откормленным медведем, не меньше. Наклонившись, невольно втягиваю аромат её кожи и сладковатый молочный запах. Вкусно… Сочетание пьянящее настолько, что стреляет в пах точечным выстрелом.

Отхожу от девушки, пытаясь игнорировать позывы яркого желания, возникшего ни к месту. Очнись, Гарик. Ты пару часов назад купил гору примочек для младенцев и рожениц вроде пакета детских памперсов, молокоотсоса и горы женских прокладок. Какое, нафиг, желание? Но оно есть и распирает им меня нехило. Так что лучше отойти…

Через несколько минут укачивания дочурка Даши спокойненько засыпает. Даша перекладывает её в кроватку и склоняется над крохой, любуясь маленьким личиком. Только потом Даша садится в кресло, стоящее рядом, и внезапно накрывает мою руку своими узкими, горячими ладошками.

— Спасибо!

Нежный голос звучит проникновенно. Даша смотрит мне прямо в глаза, вкладывая в свои слова огромную признательность и искренность. Она смотрит на меня, как на спасителя или лучшего из мужчин. Поневоле в груди разливается жар и происходит второе попадание точно в цель, ниже пояса.

— Да не за что, — накрываю её ладонь своей, поглаживая нежную кожу большим пальцем. — Любой на моём месте поступил бы точно так же.

— Нет, вот тут ты ошибаешься. Не любой. Спасибо тебе за помощь. Я не знаю, как тебя отблагодарить. У меня сейчас… — потом отмахивается, не заканчивая предложение, и прикусывает нижнюю губу. — Ты купил всё это? Я возмещу твои расходы. Чек сохранился?

— Прекрати! Считай это подарком от крёстного отца, — шучу. — После такого я просто обязан стать крёстным отцом. И благодари небеса, что у тебя не родился сын. А то тебя сейчас осаждал бы и тот патрульный полицейский, который очистил для нас полосу и сопроводил до клиники с мигалками! Он предлагал назвать сына Кириллом! В честь себя, разумеется.

Моя шутка, может быть, не самая удачная. Но Даша так не считает. Она улыбается, и на щёчках появляются мягкие, соблазнительные ямочки.

— Персонал больницы, вообще, записал меня в отцы! По всей видимости, я — полный тёзка отца малышки?

— Да, — кивает Даша.

Радость на лице девушки сменяется болезненным и страдающим выражением. Явно мой тёзка провинился перед Дашей или сделал кое-что похуже?

— Да и всё? — допытываюсь я. — Не хочешь ничего объяснить?

Даша прикусывает губу, борясь с нерешительностью. В этот момент начинает звонить её телефон. На экране высвечивается: «Daddy». Но в противовес легкомысленной надписи на английском фото очень суровое.  Мужчина в фуражке и парадном кителе с ровными строчками наград. Военный он у неё, что ли?— Папа… — обречённо шепчет Даша и вытягивается по струнке.