— Как ты вкусно пахнешь, кроха! — найдёныш прижимается к моей спине. Его горячие пальцы дрожат, изучая моё тело.

— Что вы делаете? — кричу шёпотом, боясь разбудить бабушку и дочку.

От ласки найдёныша у меня вот-вот посыплются из глаз искры, как от бенгальских огней.

— Давно ты с любимым мужем на «вы»? — хриплый голос найдёныша пробирает до мурашек, а его пронырливые пальцы уже проверяют мою боевую готовность. — Или так положено обращаться к супругу в дни религиозных спариваний?

Молчу, хватая ртом воздух, и пытаюсь удержать на плечах халат. Найдёныш разворачивает меня лицом к себе и усаживает на столешницу.

— Что ты пугливая такая? Ведь как-то одного ребёнка мы забацали? Ну, Кира, расслабься, — гладит он мои ноги.

— Не трогай меня! Ненавижу запах перегара! — отбиваюсь, но найдёныш во сто крат сильнее меня.

— Давай по-быстрому! — плед падает с бёдер Ярослава, и я испуганно зажмуриваюсь.

— Уйдите, вы мне не муж, — хнычу, закрываясь руками.

— Я же обещал исправиться! Кира, пожалуйста. Теперь всё будет иначе.

Стыковка Союза и Аполлона неизбежна. Вместо метеорита на кухню влетает баба Шура.

— А ну отошёл от неё! — она хватает скалку и замирает в позе самурая с мечом. — Жаль по голове бить! И так дурной.

— Маманя, — найдёныш с укоризной смотрит на бабу Шуру, — ну что вы право? Дело-то семейное.

Он наклоняется и подбирает плед. Бабушка быстрым пытливым взглядом оценивает достоинства фигуры найдёныша.

— Живо спать! Похабник.

— Я ж с женой! — недоумевает он и поворачивается ко мне: — Кир, скажи ей.

Запахиваю халат, соскальзываю со столешницы и выключаю воду.

— Яр… Иди спать, пожалуйста, — говорю и понимаю, что не хочу его отпускать.

Он точно мысли читает:

— Налей хотя бы чаю.

— Не балуйте мне тут! — грозит пальцем баба Шура, суёт скалку под мышку и, вскинув голову, удаляется.

Найдёныш опускается на табурет и завороженно изучает своё отражение в стекле.

— Кто меня так?

— Не знаю, — пожимаю плечами и включаю чайник. — Пока я готовлю, можешь сходить в душ. Там полотенце чистое на стиральной машине лежит.

Ярослав уходит. Прижимаю руки к щекам, до сих пор горящим от стыда. Я была с мужчиной всего один раз, поэтому не с чем сравнивать. Но мне теперь не только глаза найдёныша напоминают Ярослава. Голос, руки… Дурдом! Капаю в стакан пятнадцать капель настойки пустырника. Не хватало, чтобы на нервной почве у меня молоко пропало. Приношу из комнаты парадно-выходной сине-золотой чайный сервиз. Трясущимися руками завариваю чай, наполняю сахарницу, режу кружочками лимон. Будто не для хмыря из сугроба, а для Леонардо Ди Каприо стол накрываю.

Найдёныш возвращается, сменив плед на полотенце. Если бы не кровоподтёки на теле, парня хоть сейчас на подиум выпускай.

— Маманя на меня что-то осерчала, — поправляет он полотенце на бёдрах. —Ты такой романти́к тут навела. Думал порадовать тебя.

— Садись, — приглашаю найдёныша за стол. У меня больше язык не поворачивается называть его Ярославом. Пора открывать карты, но не знаю с чего начать. Поверит ли? Ох, ну и втянула меня баба Шура в эту игру про мужа и жену.

— Сажусь, — он изучает моё лицо, пока я наливаю чай. Кладёт две ложки сахара, дольку лимона. — Сейчас бы двойного эспрессо жахнуть.

Едва не роняю чайник. Такой кофе пил Ярослав на работе по утрам. Да тысячи человек пьют такой напиток по утрам. Ещё, что ли, пустырника хлопнуть?

— Завтра с утра кофе сварю. Двойной эспрессо не обещаю, — присаживаюсь к столу напротив найдёныша и пододвигаю к себе чашку.

— Где твоё обручальное кольцо? — найдёныш протягивает руку.