– С Новым годом, зайка, рады видеть тебя в нашей семье.

– А поцыявать?

И подставляет зайца, выбора не оставляет. Я улыбаюсь и целую “заку” в прохладную пуговицу на носу.

– И гуся, – подставляет Маша гусиную морду.

Сверху Ромины шаги. Боковым зрением замечаю спускающегося Рому.

– И тебя, гусь, с Новым годом, – целую его в клюв.

– А меня?

– И тебя, Марусь, с Новым годом, – целую дочку в щеку.

– А Ёму, мам? – Маша смотрит то на него, то на меня.

Ну нет уж… Никаких поцелуев.

– Я вчера Рому уже поздравила.

– Сичас надо!

– С Новым Годом, Рома! – натягиваю улыбку.

– И тебя, – проходит мимо.

– А поциюй? – Маша перехватывает Рому за ладошку, останавливает и разворачивает ко мне.

– Пошли смотреть мой подарок, – меняю тему.

– Нет! Ёма сядь! – Тянет его вниз. – Ёма хоеший, цыюй его тозе.

Эти наши гляделки выходят на новый уровень. Рома то ли не до конца понимает, что надо делать, то ли подыгрывает ей и садится на ступеньку рядом.

“Скажи ей что-нибудь”. – Строго показываю взглядом.

Он еле заметно ухмыляется и пожимает плечами.

До этого у него была встреча с девушкой, Вчера этот танец непонятный, сегодня уже поцелуй. Куда-то не туда его клонит.

Мы, два взрослых человека, пляшем под дудку ребенка.

Рома подставляет щеку.

– С Новым Годом, – с упреком ему.

– Ну, нимазмозна, – Маша резко толкает меня в спину, прямо на Рому.

Упираюсь ему в грудь, но все равно не удерживаемся и падаем. Хорошо, что с первой ступеньки и хорошо, что не на меня.

Руками упираюсь ему в грудь, чтобы сгладить падение, но не особо получается. Рома падает на спину, я на него. Должна была поцеловать в щеку, но он зачем-то повернул голову и я попадаю ему точно в губы.

На самом деле все длится доли секунды, но мне кажется будто меня коснулась вечность. Никто из нас не углубляет этот поцелуй, но знакомый вкус оседает на губах теплыми воспоминаниями.

12. Глава 12

Внутри будто бенгальский огонек загорается. Искрит. Согревает.

Твою мать.

Отрываюсь от него и поднимаюсь. Не было ничего. Случайность. Тело вдруг отозвалось, но это по глупости. Для него не было никакой боли, только приятные воспоминания. Это в голове осели обидные слова и поступки.

– Маша! – оборачиваюсь к дочери. – Что ты делаешь?! Нельзя толкаться!

Малышка замирает и поджимает губы.

– Ты видишь, что мы упали? Нам больно.

– Пости, мамацька, – Маруся обнимает меня за ноги и цепляется ручонками.

– Рома упал и ударился, – киваю на него, как могу меняю тему.

– Я босе не буду.

– Да ладно, она же не специально, – Рома поднимается и идет на кухню. – Да и ты не против была, кстати.

– Я – против! И я замужем вообще-то.

Собираю Машины игрушки.

– Что-то я не вижу твоего мужа, – ухмыляется мне, а я беру Машу за руку и веду в нашу комнату.

Сейчас бы собраться, психануть и уйти. Но там, за воротами, неизвестность и опасность. Тут, хоть и напряженно, но это самое надежное место.

Маша разбирает подарки. Лечит зайца и гуся, слушает их игрушечным фонендоскопом. Кому-то измеряет температуру. Мне что-то лепечет, но я не могу включиться в игру. Не понимаю. Я тут неделю уже живу, а ничего не знаю, кто это был?

Рома не приходит к нам. Наверное, если бы я попыталась уйти, даже не останавливал бы. Чуть-чуть подожди, Варя. А лучше… А лучше сходи и узнай, что тебе делать? Чего ждать или не ждать?

Мы идем с Машей на кухню. Надо пообедать, потом ее спать уложить. Ромина машина во дворе, значит, он дома где-то.

Только сейчас понимаю, что не ела ничего утром, а Маша ела с Ромой. И их грязных тарелок, которые стояли в раковине, уже нет. Рома убрал все сам. Хотя я, конечно, должна была это сделать.