- В любом случае вы не имели право это делать? Вы похитили чужого ребёнка! – стояла на своём женщина.

- Где Марина? – спросила я, понимая, что наша беседа сейчас крутится на одном месте.

- Сейчас девочка находится в больнице, потом она будет отправлена в детский дом. – Равнодушно ответила она.

- Она же даже не знает, что мамы больше нет! – выкрикнула я.

- Теперь знает! – всё так же равнодушно произнесла сотрудница.

- В какой она больнице? Я хочу её увидеть. – Спросила я.

- Извините, но я вам не могу дать такую информацию. Вы для девочки абсолютно посторонний человек. – Стояла на своём женщина, словно робот, повторяя одни и те же слова.

- Я её крёстная! – привела я свой единственный аргумент.

- Вы посторонний для неё человек! – повторила она. – Но вы можете не переживайте, думаю девочка не долго пробудет в детском доме. Для неё уже нашлись потенциальные родители.

- Что? Какие родители? Вы о чём?! – крикнула я. – Она только маму потеряла? Я же документы на опеку подала? Как вы можете?! У вас вообще сердце есть?! – беспомощно крикнула я, не в силах сдержать слёзы.

- Вы одинокая женщина. А там состоятельная семейная пара. Как вы думаете, что вы сможете дать ребёнку, и что смогут дать они?! – на повышенных тонах обратилась ко мне она. – Ваше заявление у нас и мы его рассмотрим! Хотя вы даже документы не все предоставили!

- Это не от меня зависит, у этих документов свой срок исполнения. – С трудом сдерживаясь, ответила я.

- Ну, вот и рассмотрят ваше заявление. И их заявление тоже. Только выбор, по-моему, будет очевиден. – Уточнила женщина, давая тем самым понять, что у меня нет никаких шансов.

И то, что я подала заявление и собираю все эти пресловутые документы, скорее формальность. И делается сейчас для того, чтобы потом я не сказала, что мне не дали шанс. А так я всего лишь не пройду по параметрам.

И совершенно чужие люди будут рядом с Мариной, в то время как я даже увидеть её не смогу.

Боже, маленькая моя девочка, даже страшно представить, что она пережила, когда ей сказали о смерти мамы. Что сейчас чувствует эта кроха?

Едва я только думала об этом, и моё сердце начинало сильно ныть от боли и сострадания к ней.

- Да как вы можете?! – выкрикнула я, но в этот момент Буров подошёл ко мне и, взяв за руку, отвёл в сторону.

- Успокойтесь, вы так ничего не добьётесь. – Обратился он ко мне. – Идёмте.

Я послушно вышла из кабинета опеки вслед за Буровым.

- Кира, поймите, вы сейчас ничего не добьётесь. И как бы больно вам сейчас не было, но я больше чем уверен, что девочку отдадут той семейной паре, а не вам. – Расстроил он меня, и я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног.

Да, я понимала, что проигрываю им в своём социальном положении, но неужели нет никакой надежды на справедливость?!

- И что теперь делать? – я жалобно посмотрела на босса, в надежде, что хоть он мне сможет как-то помочь.

Не знаю почему, но я верила ему и чувствовала в нём поддержку и защиту.

- Я даже представить боюсь, что сейчас чувствует Маришка. Я же ей так и не сказала про маму. Я не знала, какие подобрать слова, чтобы не ранить её. А они так легко сделали это.

- Кира, это их работа, как бы странно это не звучало. И по закону они правы. – Объяснял он.

Да, Буров был прав, тысячу раз прав. Но только легче от этого не становилось.

- У меня есть идея, как сделать так, чтобы девочку отдали именно вам. – Произнёс волшебные слова Владислав Викторович.

- Какая? – с замиранием сердца спросила я.

- Для начала мне нужно посоветоваться с одним хорошим юристом. – Ответил он. – А потом я вам всё обязательно расскажу. А вы, Кира Алексеевна, пообещайте мне успокоится и взять себя в руки. – Попросил он меня. – У нас с вами очень серьёзный проект, и вы мне нужны на работе. А я, со своей стороны, обещаю вам помочь и сделать всё, что в моих силах.