Он тихо засмеялся, заговорщически улыбнувшись, а затем сел у моих ног так, что его ноги оказались между моими, не давая им сомкнуться.

- Ты чертовски красивая, Мира, - сказал он, глядя на меня сверху вниз. - Мы пришли на вечеринку, потому что Тей увлекся Соли. Но я даже не заметил ее, думая, что он преследует тебя. Я не собирался ничего говорить, Тэй - мой приятель, но... - Он опустился на колени на кровать, гладя руками мои бедра, заставляя меня извиваться в ответ... - Но я ужасно рад, что он выбрал твою подругу, а не тебя.

Прежде чем я успела ответить, он навалился на меня сверху, поддерживая свой вес на локтях, чтобы не раздавить меня, но достаточно сильно, чтобы прижать меня к кровати.

- Сейчас мой тигр сходит с ума внутри меня, требуя, чтобы я попробовал тебя. Поэтому, если только ты не против, я зароюсь головой между твоими ногами и буду лизать и смаковать тебя, пока ты не будешь умолять о пощаде. Ты же позволишь мне это сделать, сладенькая?

Что же я, сумасшедшая отказываться от такого меню? Я нервно кивнула, а затем положила руку ему на макушку, толкая его вниз, под музыкальные звуки его смеха. Я хихикнула в ответ. Но всякое веселье испарилось, как только я почувствовала первый взмах его языка.

4. 4

Он исследовал меня своим языком так шумно и так откровенно, что любого другого я остановила бы. Но только не Ларса.

- Всего одна ночь, - твердила я себе, превращаясь под его напором в желе, - завтра его уже не увижу. Никто не узнает… И не перед кем будет смущённо опускать глаза.

Пожалуй, именно последняя мантра и оказалась решающей. Я отбросила прочь смущение и скромность и вовсю отдалась накатывающему волнами наслаждению.

Я зашипела, когда почувствовала внутри себя его пальцы. Это было слишком резко, слишком туго, слишком…быстро.

- Тебе нужно расслабиться, открыться, сладенькая. Ты слишком тугая для меня, - прорычал он. - Ты ведь возьмешь меня, Мира? Мне нужно это, чувствовать, как ты крепко сжимаешь меня.

- Да... да...- Я мотала головой из стороны в сторону, не в силах сопротивляться безумному удовольствию, которое дарили его губы, пальцы.

И даже тянущая внизу боль стала менее неприятной, я находила особое наслаждение в том, как его щетина прижимается к моей самой чувствительной коже.

Это было слишком по-взрослому, совсем не так, как я себе это представляла. Мои ладони накрыли грудь, пальцы нашли соски, пощипывая их в такт его ласкам, пока он вдруг не прервался на мгновение. Замерла и я.

- Нет, нет, не останавливайся, - приказал он, и я начала заново. Его взгляд обжигал, скользил по моему лицу, груди, животу. Казалось, что вид того, как я сама себя ласкаю, возбуждал его как ничто другое. Его пальцы проникали глубже, сильнее, вызывая у меня резкие стоны в такт движения каждого из них. - Ущипни эти милые маленькие вишенки, заставь их пылать по мне, так же, как я сгораю из-за тебя.

И я сделала это, как хорошая послушная девочка, как он меня назвал, и получила свою награду сполна. Его губы скользнули по животу, и теперь они тянулись к моей жемчужине, так же, как мои руки к соскам. Он не останавливался и не позволял остановиться мне до тех пор, пока мои крики не стали хриплыми и неровными.

- Кончи для меня, Мира, - сказал он, его голос был будто бархатная лента, которая обвилась вокруг меня, заставляя подчиняться, - мне нужна ты вся, такая сладкая, мягкая и влажная. И тогда я дам тебе все, что нужно.

И вдруг я почувствовала это. Не только его губы, но и клыки. Это было так ново, так страшно, ведь альфы и омеги были единственными, кто мог призывать своё животное. Такие беты, как я, только во снах могли представлять себя кто волком, кто фелином, кто медведем. Его клыки прихватили мою пульсирующую жемчужинку, вдавливаясь в кожу, но не кусая. Затем Ларс издал низкий, гортанный рык, будто отдавая мне приказ. И всё это случилось. Взорвался искрами мой мозг, пылал от сладких судорог живот, билось загнанной птахой сердце.