Миссис Вильерс, недавно овдовевшая, занималась с ученицами французским языком. Но главным ее призванием были сплетни. Она каким-то образом оказалась посвящена в семейные тайны едва ли не всех учителей и учениц, и не было для нее большего удовольствия, чем узнать новости о последнем светском скандале в Брайтоне, Лондоне или даже на материке.

– При этом на нее совсем нельзя сердиться, во всяком случае долго, – без неприязни к миссис Вильерс говорила Хелен. – Она бывает забавна, честно сказать, кроме нее, здесь и не с кем обменяться парочкой остроумных выражений. О, если бы ты знала, как мне не хватает этого развлечения – сесть и хорошенько поболтать с подругой. Раньше я дружила с мисс Леверли, но она вышла замуж за молодого капитана и уехала. Теперь, когда ты тут, я надеюсь, мы будем проводить много времени в приятных беседах.

Эмили легким наклоном головы согласилась с подругой, и мисс Эйвери продолжила рассказывать о здешних обитателях.

Мистер Хотчинс преподавал историю, и на его занятиях всегда стояла напряженная тишина, так захватывающе этот сухонький старичок мог рассказать о любом, даже самом мрачном событии нашей истории.

– Он обожает леденцы, и у меня всегда в запасе есть пакетик, на случай если мне понадобится, чтобы он заменил меня во время вечернего чтения, – со смехом призналась мисс Эйвери.

Эмили не стала расспрашивать новую подругу, как она проводит эти вечерние часы, краткость их знакомства еще не позволяла подобные вольности, но любопытство ее было задето – Хелен охотно рассказывала обо всех, кроме себя самой.

О директрисе Хелен отзывалась сдержанно, и это Эмили тоже могла понять. Кто знает, может быть, новая учительница захочет выйти в любимицы миссис Аллингем при помощи сплетен и злословия, и в первый вечер знакомства лучше воздержаться от излишней откровенности.

Мисс Олдридж была правой рукой директрисы, но при этом к ней относились скорее с уважением, чем со страхом. Никто никогда не мог уличить ее в несправедливости – так сказала мисс Эйвери.

Про других учителей она распространялась в том же духе, и Эмили уж было подумала, что между преподавателями в школе Святой Маргарет установились теплые, дружеские отношения, когда мисс Эйвери упомянула об учительнице музыки, мисс Брент, с видом самым недоброжелательным и раздраженным.

– Вот увидишь, мисс Брент невзлюбит и тебя, как она не любит меня и всех хорошеньких учениц, – предупредила Хелен.

– Но почему? – Эмили не могла поверить, что кто-то отнесется к ней плохо, даже не успев узнать ее.

– Мисс Брент – старая дева, ей скоро исполнится тридцать лет, и она не выносит всех, кто моложе этого возраста, – насмешливо улыбнулась Хелен. – К тому же она была дружна с предыдущим учителем рисования, мистером Реддоком, больше того, поговаривали, что она надеялась стать его женой, а теперь ему пришлось уехать из Роттингдина. Уверена, она будет смотреть на тебя как на узурпаторшу, захватившую чужое место!

– Если я правильно поняла, мистер Реддок повел себя неподобающим образом в отношении кого-то из учениц, – возразила Эмили. – Значит, его уволили заслуженно, и у мисс Брент нет оснований обижаться на меня, во всем виноват лишь он сам!

– А-а, ты уже слышала кое-что из здешних сплетен, – развеселилась Хелен. – Лично я не верю, что Гарольд Реддок повел себя неблагородно, он – настоящий джентльмен. Скорее всего, мисс Брент из ревности донесла на него миссис Аллингем. Раз уж она не смогла заполучить его – пусть уезжает, наверное, таковы были ее мысли.

Эмили не хотелось с первого же дня погружаться в самую сердцевину чужих интриг, и ей неприятна была сама мысль, что на нее станут косо смотреть из-за того, что ее предшественнику пришлось оставить свое место. Именно это она и сказала мисс Эйвери, и Хелен понимающе закивала тщательно причесанной головкой: