– О, можете быть уверены, миссис Аллингем, я не стану нагружать мисс Найт, да и других девочек, тяжелой работой, – совершенно искренне ответила Эмили, и ей было позволено покинуть кабинет директрисы.

В своей комнате Эмили присела у стола. Кажется, она повела себя неосмотрительно, когда противоречила миссис Аллингем. Что с ней будет, если директриса откажет ей от места? Рекомендаций она не получит, и найти новую работу ей вряд ли удастся. Не пойдет же она гувернанткой в одну из давно знакомых ей семей, к детям, со старшими братьями и сестрами которых она прежде встречалась на балах и обедах! Такого унижения ей не перенести!

Эмили недавно исполнился двадцать один год, и она еще не научилась плести интриги, но сейчас она понимала, что свойственная ей прямота и насмешливость – не лучшие качества для того, чтобы удержаться в школе.

– Я буду стараться, – сказала она себе. – Но если меня станут вынуждать поступать подло и низко, мне придется уйти. Отец бы не стал гордиться мной, и я не могу допустить, чтобы он осуждал меня, глядя с небес на свою дочь!

Успокоившись немного, Эмили спустилась в большую комнату, отведенную для вечерних занятий. В этой зале и в холле толпились почти все младшие ученицы, ведь им было запрещено проводить время в спальнях до тех пор, пока не наступит пора ложиться в постель. Группа старших учениц болтала возле одного из двух каминов, и Эмили догадалась, что эти девушки недостаточно богаты, чтобы занимать отдельные комнаты. Ни мисс Найт, ни кузин Сьюзен и Энид в общей зале не было. Скорее всего, они болтали и смеялись в своих спальнях, и наверняка темой для болтовни была новая учительница живописи.

Возле одного из находящихся в зале столов собралась группка девочек с пяльцами и шитьем. Миссис Фирман ласково говорила с ними, и Эмили согласилась с Хелен – ученицы любят эту хлопотливую женщину.

В другом углу залы за роялем сидели две ученицы лет тринадцати-четырнадцати и пытались играть в четыре руки. Получалось плохо, девочки смеялись, их подружки дразнили неумелых исполнительниц, а мисс Брент, медленно обходившая залу, то и дело бросала на проказниц неодобрительные взгляды.

Девочки читали, играли, беседовали, среди них были и учителя, предпочитавшие общество уединению своих комнат, и Эмили вдруг почувствовала тепло и уют этой почти домашней атмосферы.

Хелен в зале не было, и Эмили подошла к миссис Фирман. Она взяла с собой бумагу и карандаши, чтобы сделать набросок рисунка для вышивки. Улыбающаяся миссис Фирман велела одной из девочек пересесть и освободить место для мисс Барнс.

– Рада, что вы присоединились к нам, дорогая. Терпеть не могу сидеть одна, когда здесь так шумно и весело! – воскликнула миссис Фирман.

– И вам не мешает весь этот шум? – Эмили невольно обернулась в сторону мучительниц рояля.

– О, вовсе нет! Я его почти не замечаю, а вот если бы он прекратился вдруг, сразу подумала бы, что что-то случилось, что-то плохое, – тут же ответила миссис Фирман. – Я хочу, чтобы вы придумали узор для подушек, которые украсят диван викария, к его дню рождения мы с девочками обычно готовим какой-нибудь подарок.

– Я охотно помогу вам, миссис Фирман, если только вы скажете мне, что именно должно быть изображено на подушках – цветы, птицы или китайские узоры?

– Китайские узоры для нас еще, пожалуй, слишком сложны, – засмеялась миссис Фирман. – А вот райские птицы как нельзя лучше подойдут к обоям в гостиной викария, супруга преподобного, миссис Кольер, обожает птиц и отделала комнату обоями с нарисованными на них птицами, а еще купила попугая. Викарий терпеть его не может, но ему пришлось смириться.