– «Что слушать толки нам про ад и рай? Кто видел ад? Вернулся кто из рая?» – процитировал Суворин. – Рубаи Хайяма почитай, – посоветовал он. – А я эти разговоры не люблю. Понял?

Он выпустил изо рта густое облако сигаретного дыма и, подняв глаза, долго смотрел, как оно исчезает в сумраке. Затем заметил:

– Ветра совсем нет. Как в тот вечер.

– В какой вечер?

– Последний вечер, который мы провели вместе, перед тем как убили моих друзей.

– Кто? Зачем?

– Зачем? – переспросил Суворин и замолчал. Потом ответил: – Из-за куска подлого золота.

– А ты знаешь кто?

– Я знаю даже, где он живет.

– Где?

– Wassmannsdorfer Chaussee 21.

– Будешь мстить? – парень скорее констатировал это, чем спросил.

– Мстить не буду. Буду наказывать, – уточнил Суворин.

– Как строго?

– Очень строго. По высшей мере.

– Хочешь покончить с ним?

– Нет. Хочу, чтобы он почувствовал, что такое смерть.

– А как это возможно: почувствовать смерть и не умереть?

– Легко. Но если ты задаешь этот вопрос, то я рад за тебя.

– Почему?

– Потому что если ты не чувствовал смерти, то это значит только одно: она обходит тебя и твоих близких стороной.

– У меня месяц назад пес Фрокус умер, так я неделю не мог слезы унять. Вот это был друг так друг, – вдруг вспомнил Апраксин и спросил: – А какую стадию принятия горя ты сейчас проходишь?

– Злость, – ответил Панкрат.

– Если хочешь, я помогу, – предложил Апраксин и заглянул в глаза Панкрата.

– Хочу, – ответил тот, выпуская очередное облако дыма. – Одному будет сложновато. Эта тварь знает меня в лицо.

– А что за золото? – поинтересовался Федор.

– А как ты там про вазы говорил? – уточнил Панкрат. – Имеющие историческую ценность? Вот это то же самое.

– Две жизни за кусок золота, понимаешь?! – Суворин до боли сжал кулаки.

– Я здесь буду еще два дня. Так что можешь рассчитывать, – сказал Апраксин.

– А на сколько ты оформил аренду мотоцикла?

– На два дня.

– Вот и чудненько, – Суворин потушил сигарету и бросил ее в урну. – А теперь спать.

Он взглянул на часы:

– Сейчас восемь тридцать. Как следует отдохни. В час ночи я жду тебя на Wassmannsdorfer Chaussee 21. А где ты остановился?

– В сороковом.

– А я в тридцатом. Это ж второй этаж?

– Так точно. У меня аллергия. Так представляешь, каково было мое изумление, когда я узнал, что в отеле есть номера для аллергиков?

– А что в нем особенного?

– Да вроде какими-то антиаллергенами обработан; все покрытия в нем и мебель в таком же духе.

– Ну и как ты там себя чувствуешь?

– Да я там всего ночь спал. Вроде все нормально.

– Ладно, – кивнул головой Панкрат. – У тебя есть четыре часа на сон. Используй их на все сто процентов.

Они ударили по рукам, и через пару минут мотоцикл Суворина и «хонда» Апраксина уже несли их в сторону отеля.

Отель «Al Koenigshof» находился в современном здании с садом на крыше и насквозь пропитанном духом вольного космополитизма.

Второй этаж в отеле, судя по ряду многочисленных дверей, был более демократичным, чем первый. Здесь мужчины расстались. Апраксин, пожав Суворину руку, пошел в свой номер, напичканный антиаллергенами. А Суворин – в свой. В его номере преобладал футуристический стиль. Небольшая комната с наружной стеной, представляющей одно сплошное окно, закрытое жалюзи, тем не менее была очень уютной. В центре стояла огромная кровать, на которую он еще утром бросил свой чемодан. За ее изголовьем, за стеклянной перегородкой, был душ. Свет включался прикосновением к зеркальному пятну, напыленному на стекло. На стенах висели два светильника со встроенными вентиляторами, которые раздували накрывающие их светящиеся купола.