– Вас как зовут? – решил развеяться я.

– Лиза, или просто Котик! – изогнулась рыжая.

– Настя, Бэмбик! – поправила челочку беленькая. Она мне больше нравится, и, кажется, не такая отвязная.

– Шут!

– Как?! – они обе открыли ротики.

– Шут, просто Шут. По жизни, по натуре, по призванию и образованию. Вот видите, вы уже смеетесь! Это ли не лучшее доказательство правоты моих слов? – я люблю красиво говорить. Хорошо воспитан, и девчонкам нравится.

– Что ж, в паспорте так и записано? – это рыжая Лиза.

– Да, так и записано: Шут Шутович Шутов. А вот года нет, не знаю даже, когда и днюху праздновать! – пожал я плечами.

– А вот я слышала, что неформалы паспорт всегда с собой носят… – показала глазками Настя на мою торбу.

– А здесь он мне ни к чему, менты – не медведи, в глуши не водятся, не в Питер еду, а жаль!

– А ты кто…ну, в смысле, рокер там, или кто еще бывает, я плохо разбираюсь! – перешла на «ты» рыжая.

– Панк, – закурил я еще одну.

– Ага?! – переглянулись девки.

– Ага! – кивнул я.

– У нас еще не было знакомых панков! – подмигнула Настя, а Лиза протянула руку и пробежала острыми коготками по плечу:

– Что это у тебя?

– Родинка! – откровенно улыбнулся я, а девки подошли поближе, разглядеть в подробностях мою мышь-вампира, уютно свесившего когтистые лапки с ключицы, лыбя зубастый окровавленный ротик, красные глазки сверкают из-под шутовского колпачка. Такой же притягательно-отталкивающий, как и я. Он мне недешево обошелся, да и натерпелся я – на кость наносить тату непросто и очень болезненно.

– А-а… это? Траблы какие-то? Любовь? – решилась наконец, осторожно поглядывающая до того на мои старые порезы Котик. Я нехотя кивнул – старая глупость, не хочу ничего объяснять!

"Очень весело бывает на последнем рубеже,

Когда жизнь тебя склоняет в суицидном падеже…"

– Да так, вообще, развлечение!

– В смысле?! – те же квадратные глазки, дуры-дурами!

– Ну, это мы так прикалываемся, развлекуха, практикуемая панками!

Тупо помолчали.

– А в чем прикол? Больно, наверное? Да и как-то…

– Некрасиво? Ну да, – киваю я. Пошли нахер, никто их и не звал! Легкий приступ необоснованной злости прихватил – бывает!

– А в этом девушки, и прикол! Садомазохизм, и все такое, применительно к самому же себе.

И пригвоздил для верности:

– Попробуйте, может тож вставит!

Они аж отшатнулись. Ха-ха, а еще спрашивают, в чем прикол! А в этом. А кто не понимает – и объяснять не буду. Вот взял однажды нож, и – по венам, и кровь во все стороны, обои, потолок беленый… Так, вообще. Не понимаете? Не надо. Сам не в курсе, мудак просто.

Странно, но тёлки от такого финта никуда не испарились, а только еще больше заинтересовались моей драной персоной. Ну, побазарили лениво ни о чем.

Так и доехал я до своей станции с девахами в тамбуре. Я не раскрыл им истинной причины своего путешествия. Я еду в башкирскую "тайгу", ищу настоящий железный "Харлей" времен ВОВ, вещь моей мечты. В вымирающих деревушках ветераны берегут трофейных «коней», и не подозревают об их истинной стоимости. Я найду такого деда, и предложу две «штуки», больше у меня нет. Должно прокатить!

Дошло до того, что Лизок предложила мне с ней отлучиться куда – нибудь… А куда, народ кругом, да и я не озабоченный – в такую жару, с малолеткой! Нафиг надо, не хочу! Телефончики свои они мне скинули, ну ладно, подрастут – разберемся! На прощание Лиза и Настюша все же поцеловали меня по очереди, да так, что я чуть не забыл спрыгнуть на каменную насыпь.

М-да, и затащило меня! Отвесные стены гор, поросшие кривыми сосенками, густая трава под ногами, цветочки – желтые, синие. Я такие в жизни не видал в теткиной деревне. Хотя, я их вообще не много видел. Постоял, глотая жадно хрустальный воздух, умылся в горном родничке, послушал его древнюю замысловатую песенку, набрал воды в бутылку про запас. Подобрал рюкзачок в тишине, и в долгожданном одиночестве потопал по широкой тропе среди двух отвесных скал, будто специально сложенных из огромных серых кирпичей великанской рукой. Хорошо…