Опыт Гурова показывал, что у таких людей чертовщинок бывает не просто вагон и маленькая тележка, а самосвалами можно грузить. Нужно лишь искать в правильном направлении.

– А ты пробивал ее по нашим базам? – спросил Крячко на следующее утро.

Гуров кивнул:

– Никаких следов. Тихая женщина, можно сказать, жила исключительно работой. Ни конфликтов, ни недоброжелателей – сплошь благодарные ученицы и руководители театра, готовые на нее молиться…

– Лева, хватит дурью маяться, – заглянул в кабинет к сыщикам Орлов. – Займись пока поисками крота, а точнее, крысы, у меня уже кончается терпение. Снова в сеть попали данные, которые мало того, что не должны были туда попасть… Даже мне еще не успели доложить о том, как у нас идет расследование по этим трем делам, а вот они уже висят на новостных порталах. Всех выпорю! Розгами!

Гуров приподнял брови.

– Лев Иванович, ты можешь сколько угодно делать во мне дырку взглядом, но формально, пока мы не докажем, что это не угрозы тебе, а просто вызов и какой-то ненормальный убийца решил с тобой поиграть, я вообще должен тебя отстранить. У тебя есть напарник, он сегодня будет копать… Кстати, Стас, какие у тебя планы и в какую сторону ты будешь копать? – спросил генерал, насмешливо и максимально сурово глядя на Крячко.

– Он сегодня будет нависать над экспертами, чтобы они разобрали все следы, которые мы нашли у черного хода, а потом – копать в сторону медицинских работников, которые посещали нашу многоуважаемую Наталью Александровну, так как укол был сделан крайне профессионально. И еще проверит черный ход и нет ли там камер. Может быть, именно так убийца и утек. Или притек, – отчеканил Гуров, сочувственно глядя в сторону напарника.

– А чем ее укололи, уже известно? – уточнил генерал.

– Там был целый коктейль. Смешали огромную дозу инсулина с успокоительным, что-то вроде морфина. У Афанасьевой был диабет. Согласно данным Дарьи, коктейль был подобран профессионально именно под нее, – отрапортовал Крячко, когда Гуров передал ему заключение Дарьи.

Орлов кивнул, а потом жестом показал Гурову, что тому следует выйти за начальством. В это время как раз пришел стажер Вова, в очередной раз оправдывая свое опоздание тем, что встал в пробку. Стажер жил в десяти минутах ходьбы пешком от Главка.

– Зачем мы его держим, напомните еще раз? – попросил Гуров генерала.

– Потому что это недоразумение изобрело какую-то невероятно полезную программу для наших техников, но в технической службе его уже больше не могут терпеть, а наше начальство очень сильно попросило пока его не выгонять. Что странно, сразу два ведомства.

– Даже боюсь представить, что им от него надо, – обреченно вздохнул Гуров.

Генерал и полковник спустились в кафетерий Главка, где было пока еще тихо и спокойно, и устроились за дальним столиком.

– Вову этого попросили придержать у нас и занять делами, неважно какими, потому что несколько раз его хотели перекупить, а он успел много где поработать, данных в его голове слишком много, чтобы эти данные и его таланты оказались на стороне. Кроме того, работая у нас, он продолжает разрабатывать программы для наших коллег. Вот наверху и попросили его не трогать. На работу приходит, с работы уходит, отмечается. Денег и премий не просит опять же. Берите его с собой на какие-нибудь выезды для отвода глаз. И кстати, займи парнишку муторной работой. Пусть в архиве покопается, найдет там, что еще может быть связано с убитой балериной. Может быть, она где-то свидетелем проходила? Или просто вокруг личности этой Афанасьевой была нездоровая суета? Ну да не мне тебе объяснять, Лева, – досадливо махнул рукой генерал.