Она взъерошила волосы.

Майлз глянул на плазмотрон, встроенный в правый рукав боевой брони Куин – такой же, как у него, и сердце его ушло в пятки.

– О, нет! Ох ты, черт! Только не это!

– Боюсь, именно это. Ты ударил из плазмотрона по спасенному заложнику. Очень чисто и аккуратно, прямо по ногам. К счастью – как мне думается, – луч прижег культи, поэтому парень не истек кровью. К тому же он так накачан наркотиками, что вряд ли вообще что-либо почувствовал. На мгновение я было подумала, что кто-то захватил дистанционное управление твоей броней, но инженеры клянутся, что это невозможно. Ты еще разнес приличный кусок переборки, пока мы вчетвером держали тебя, пытаясь вскрыть твою броню, залезть внутрь и все отключить. А ты в это время поливал все вокруг плазменным лучом и едва не задел нас, черт побери! От полного отчаяния я парализовала тебя, и ты отключился. Я перепугалась, уж не убила ли тебя.

Голос Куин чуть дрожал. Ведь, в конце концов, ее нынешнее лицо – не настоящее, а восстановленное после плазменного ожога, полученного почти десять лет назад.

– Майлз, что с тобой, к черту, творится?

– Полагаю, у меня было… что-то вроде припадка. Типа эпилептического, с той лишь разницей, что это никак не связано с неврологией. Боюсь, это последствия моего прошлогоднего криооживления.

«Тебе отлично известно, что так оно и есть».

Майлз коснулся уже едва заметных шрамов на шее. Самое безобидное последствие происшедшего. Вынужденный выстрел из парализатора, сделанный Куин, объяснял длительное беспамятство и головную боль. Значит, приступ не был хуже предыдущих…

– Боже, – ахнула Куин. – Но это ведь в первый… – Она замолчала и пристально поглядела на него. Затем продолжила уже более спокойно: – Это с тобой не впервые, не так ли?

Повисло тяжелое молчание. Майлз заставил себя заговорить, пока не последовал взрыв.

– Было раза три или четыре. – «Или пять». – Началось вскоре после того, как я вышел из криостаза. Криохирург сказала, что приступы могут пройти сами по себе, как посткриогенная амнезия и трудности с дыханием. И они вроде бы действительно прекратились.

– И Имперская служба безопасности отправила тебя на боевое задание с этакой бомбой замедленного действия в голове?

– Служба безопасности… э-э-э… об этом ничего не знает.

– Майлз…

– Элли! – отчаянно возразил он. – Они сняли бы меня с оперативной работы, ты же понимаешь! Непременно сняли бы! В лучшем случае прибили бы подошвы моих башмаков к полу за каким-нибудь столом. А в худшем – уволили по здоровью. И конец адмиралу Нейсмиту. Навсегда.

Она замерла.

– Я рассчитывал, если приступы возобновятся, попытаться справиться с ними самому. И думал, что мне это удалось.

– Кому-нибудь об этом известно?

– Немногим… Я не мог допустить, чтобы информация дошла до Имперской безопасности. Сообщил лишь нашему дендарийскому хирургу. И взял с нее клятву хранить секрет. Мы с ней пытаемся найти причину этих припадков. И пока что не очень далеко продвинулись. В конце концов, ее специализация – раны и травмы.

«Ага, вроде плазменных ожогов и приживления отрезанных конечностей. Так что лейтенант Форберг вряд ли попал бы в более надежные и умелые руки, даже если его вдруг чудом удалось мгновенно перенести в Императорский госпиталь на Барраяре».

Куин сжала губы.

– Но мне ты ничего не сказал. Не говоря о наших личных отношениях, я, в конце концов, являюсь твоим заместителем в этой операции!

– Мне следовало сказать тебе. Но все мы крепки задним умом. – «Слепцы».

Куин бросила взгляд в дальний конец катера, где медтех «Перегрина» протискивал в шлюз воздушные носилки.