– Я требую только то, что мне положено. А вам известно, что она была в крови, когда ее нашли? Она… или кто-то еще… почти все смыл, но они провели анализы. – Теперь глаза Труди ярко горели, взгляд был таким же вызывающим и острым, как и ее ярко накрашенные ногти. – И не вся кровь принадлежала ей. У нее бывали кошмары, – увлеченно продолжала Труди, – и мне показалось, что в этих кошмарах она постоянно, раз за разом закалывает кого-то ножом. Интересно, что об этом люди подумают, если я в расстроенных чувствах что-нибудь расскажу. Держу пари, люди заплатят большие деньги за такую историю с учетом того, кем Ева стала сейчас. И за кем она замужем.

– Да, они могли бы заплатить, – согласился Рорк. – Люди любят посмаковать чужое горе и чужую боль.

– Вот потому-то я и считаю, что упомянутая мной компенсация не слишком велика. Я просто возьму ее и уеду в Техас. Еве больше не придется обо мне вспоминать, хотя я так много для нее сделала.

– У вас вышла путаница с предлогами. Не для нее, а с ней. Боюсь, кое-чего вы, миссис Ломбард, не поняли. А компенсацию я вам все-таки предоставлю.

– Вы лучше подумайте, прежде чем…

– Моя компенсация заключается в том, – перебил ее Рорк, – что я не свернул вам шею голыми руками.

Она театрально ахнула.

– Вы мне угрожаете?

– Ни в коем случае, – ответил Рорк тем же благодушным тоном. – Я лишь объясняю вам, в чем состоит компенсация: вы сейчас встанете и уйдете отсюда своими ногами. Я вам объясняю, чего с вами не случится, и поверьте, мне очень нелегко сдержаться и не свернуть вам шею за все то, что вы делали с моей женой, когда она была беззащитной маленькой девочкой.

Он медленно поднялся на ноги. На этот раз не было никакого аханья, никакой театральщины. Труди Ломбард просто застыла на месте, вся кровь отхлынула от ее лица. Наконец-то, понял Рорк, она увидела, что скрывается за его маской, под налетом изысканной светскости, лоска, манер, дорогой одежды и всего того, что покупается за деньги.

Против этого даже у нее не было ни малейшего шанса.

Не сводя с нее глаз, Рорк обогнул стол и оперся о него. Теперь он стоял так близко, что слышал ее судорожное дыхание.

– Знаете, что можно было бы сделать? Что я мог бы сделать… вот просто так? – Он щелкнул пальцами. – Я мог бы вас убить прямо здесь, на этом месте, глазом не моргнув. И у меня нашлось бы столько очевидцев, сколько я сочту нужным, готовых засвидетельствовать, что вы вышли из этого кабинета живая и невредимая. Я мог бы подделать записи на дисках наблюдения, чтобы это доказать. Ваше тело, когда я с вами покончу, так и не будет найдено. Поэтому считайте, что ваша жизнь – которую, я полагаю, вы оцениваете в сумму весьма значительную – это и есть ваша компенсация.

– Да вы с ума сошли! – Труди прижалась к спинке кресла, стараясь отодвинуться от него подальше. – Вы просто ненормальный.

– Вспомните об этом, если вам вдруг еще раз вздумается со мной поторговаться. А если вам опять придет охота набивать карманы, рассказывая о мучениях и кошмарах маленького ребенка… Если вы еще хоть когда-нибудь попытаетесь вступить в контакт с моей женой… Подумайте об этом, и от души вам советую: берегитесь. Берегитесь меня, – повторил Рорк, слегка наклоняясь к ней, – потому что сейчас я прилагаю неимоверные усилия, чтобы сдержать себя. А знаете, чего мне хочется? Мне хочется разделать вас, как тушу. Вырезать из вас мясо кусочками. Медленно, один за другим. И вот еще что я вам скажу: когда мне приходится сдерживать себя, меня это раздражает. А я не люблю, когда меня что-то раздражает.