- Дэн! - Я захлебываюсь в истерике.

Он молчит. Не смотрит на меня! Молчит, уставившись в пол!

- Не буду, - наконец произносит.

Мой мир рушится, взрывается, распадается на части и горит, вместе с первой любовью и последним кусочком души.

- Дэн! Дениска! Ну не молчи! - прошу я. - Найдем где-нибудь деньги, у меня квартира есть, я...

- Ну да, конечно, - смеется Сергей. - Квартира у нее. Так я и позволил нашему Буратино чужими деньгами расплачиваться. Сам пусть отрабатывает. Никаких квартир, Савельев, слышишь? Деньгами я с тебя не возьму. На шкуре прочувствуешь, может, поумнеешь. Костян, уводи, посидите там полчасика.

Я дергаюсь, но шарф не поддается ни на йоту.

- Отпустите, пожалуйста...

Он садится рядом, матрас прогибается под весом мужчины.

- Я никому не скажу, я...

- Помолчи, - следует отрывистый приказ.

Он задумчиво проводит пальцем по моей ключице, спускается к ложбинке. Я всхлипываю и отворачиваюсь, но от прикосновений, как и от взгляда бесцветных глаз, не спрятаться.

- Пожалуйста... - шепчу, потому что горло вдруг сдавливает невидимая рука. - Я еще никогда...

- Девственница? - удивленно поднимает брови мужчина. - И почему таким поганцам достается все самое вкусное... Не бойся, трахать не буду.

Сложно описать чувство облегчения, смешанного с липким страхом. Я и не думала, что сердце способно выдерживать такие эмоциональные всплески. В один момент я до смерти напугана, во второй вспыхивает надежда. А потом...

- Но кончить придется.

- Ч-что...

- Хочу посмотреть, как ты кончаешь. Всего один раз, потом свободна, можешь утешать приятеля.

- Я... нет! Это насилие! Я напишу на вас заявление...

Он морщится, словно я - первоклашка, ляпнувшая несусветную глупость.

- Ну напиши. Так и напиши: пришел незнакомый мужик, связал, поласкал, я кончила, потом он ушел. Сказал же, насиловать не буду. Но я тут, видишь ли, из-за твоего любовничка кучу времени просрал, так что хоть какая-то компенсация мне положена. Да и вам обоим урок. Ему - что нехрен воровать, а тебе - нехрен давать кому ни попадя.

Я пытаюсь сказать, что он совершенно не то обо мне думает, что я не шлюха и мы с Дэном давно встречаемся. Но не могу вымолвить и слова, а меж тем Сергей расстегивает крючок на бюсте и медленно обводит указательным пальцем соски.

Медленно доходит, что это не сон и не шутка, но я лишь трачу последние силы на бесплодные попытки вырваться. А он обхватывает ладонью грудь, зажимает сосок между пальцами и сдавливает.

- Не сопротивляйся и не напрягайся. Быстрее кончишь.

В таком состоянии я не могу соображать, я закрываю глаза и, как в детстве, пытаюсь считать до тысячи.

Один... соска касается горячий влажный язык.

Семь... пальцы выводят узоры на груди.

Двенадцать... я с ужасом понимаю, что живот сводит в слабой, но сладкой судороге.

Нет! Нет! Нельзя! Нельзя отключаться, нельзя забывать, что происходит! Нельзя поддаваться его опытным пальцам...

Двадцать... неумолимо он спускается по животу к трусикам.

Двадцать шесть... пальцы проникают под резинку. Я свожу ноги, но против его силы просто нечего поставить, одним легким движением он разводит их в стороны и касается меня там. Я выгибаюсь, кажется, словно меня ударяет током.

- Во-от так, - усмехается он, лаская. - Еще пару минуток... я немного поиграю.

Я ненавижу себя за то, что чувствую, но коктейль из страха с наслаждением пьянит куда сильнее вина. Мужчина словно знает, как и где меня нужно касаться, чтобы вызвать максимум болезненного желания. Я ненавижу себя за то, что лежу перед ним с разведенным ногами и сгораю от прикосновения к чувствительному местечку. Я ненавижу себя за то, что не могу оставаться холодной, за то, что плачу и всхлипываю.