- Можно будет потом взять дополнительную кровать, - словно извиняясь, говорит она, - и поставить ее в гостиной, чтобы вы не жили вместе.

- Мы привыкли.

С Элькой в комнате мне спокойнее. Ненавижу спать одна.

А еще в гостиной мне выделяют стол и кучу места для рисования. Даже есть куда поставить мольберт и не тягать его туда-сюда.

И несмотря на то, что обстановка в комнате старая, советская, помещение светлое и уютное. В одном углу стоит пианино и стул, заботливо накрытый кружевной салфеткой, а во второй - стол, заваленный набросками, мольберт и куча коробок с красками.

- Как все же хорошо, что вы переехали, - улыбается Марина.

Она подходит к столу и, прежде, чем я успеваю среагировать, берет набросок.

Одна из сотни попыток нарисовать то, что просил Серебров. Но эротическая картинка, срисованная с какой-то фотосессии, мало напоминает приличный эскиз.

- Липаева, тебе надо парня, - хмыкает Марина.

- Это не... то есть... это заказ.

- Заказ? - на ее лице отражается удивление. - Женя, во что ты влезла? Что за заказ такой странный?

- Просто постеры. Ничего особенного.

- Ничего?!

Она достает еще один эскиз, и еще.

- Это ничего? Женя, что он от тебя хочет и что заказывает?

- Только рисунки!

- Но... это же ты! На рисунка - ты. А это он, да? Женя!

- Марин, - я закрываю глаза, - он просто заказывает рисунки и хорошо платит.

- Сейчас - да. А что будет потом?

- Не знаю! - Я стараюсь говорить тише. - Я не знаю, Марина, но что мне делать? Он платит по пятнадцать, по пятьдесят тысяч за рисунок! Так хоть немного получается отложить. Курсовых все меньше и меньше, сейчас вообще раз-два и обчелся, программа меняется и я скоро вообще не смогу делать проекты на "отлично", в парке работа сезонная, с ребенком никуда не берут, потому что она постоянно болеет! А впереди зима, понимаешь?! На что я куплю ей сапоги, она снова выросла? Куртку? А потом что? Она в школу скоро пойдет! И мне надо будет выходить на полный день! Я, может, хоть денег отложу и на колледж наскребу, потому что иначе мы просто не выживем. Если я сейчас лишусь работы, то все! Конец!

- Жень, я понимаю, просто... волнуюсь. У меня мало опыта, но... ничем хорошим такие заказы не заканчиваются.

- Я понимаю, Марин. Но выбор небольшой. Или рисовать или идти... не знаю, куда. На улицу. Хотя я и так там рисую. Он не переходит границу. И пока не переходит, я буду ему рисовать.

Мои слова не успокаивают Марину, но по лицу она ясно видит, что большего не добьется. Она убегает к ученику, подрабатывает репетитором, я сажаю Эльку смотреть вечерние мультики, а сама пытаюсь рисовать.

Мой ноутбук напоминает компьютер шестнадцатилетнего подростка: он весь забит эротическими картинками. Парочки в самых разных позах сношаются на столе, все четко по ТЗ. Я могу перерисовать любую из них, лишь заменив героев на нужные. Но лист за листом комкаю и злюсь, потому что...

Почему?

Получается без души. Без характера. Без эмоций. Никакой истории, никакого мгновения. Люди на фотографиях и на рисунках - модели, поставленные фотографом (или художником) в заданные позы. Между ними нет химии, нет притяжения. Сама не знаю, почему кажется, будто я должна это притяжение нарисовать. Просто знаю, что Сереброва не устроит зарисовка с моделями.

Он хочет большего, но я вряд ли это большее смогу дать.

Чтобы отвлечься и немного настроиться на работу, я беру альбом с эскизами. Рисую углем городские этюды, набрасываю схематичные пейзажи. Потом, незаметно для самой себя, перехожу к портретам. И понимаю, что рисую Сергея только когда хлопает входная дверь: возвращается Марина.