– Уточним! – сказал муж строго. – Ты не больна?
– Нет!
– Рак?
– Упаси господи!
– Устроила представление…
– Ошибочно!
– Знаешь, как это называется?
– Не говори! Не хочу знать! А кто хотел жениться на матери Терезе! У нее наверняка обет безбрачия. Ты мне дурил голову!
– Кажется, у нас еще осталось выпить…
2004 г.
Устное народное творчество пациентов
Писатель А. М. Горький рекомендовал начинающим литераторам ездить в вагонах третьего класса, чтобы изучать жизнь и человеческие типы. Этот совет можно расширить: тем, кому не хватает сюжетов, полезно полежать некоторое время в больнице. Состояние ваше, естественно, не должно быть предсмертным, боли умеренными, а душа пребывать в режиме ожидания – вы вручили людям в белых халатах самое дорогое – свое здоровье. Посмотрим, как справятся.
Комфортабельные двухместные палаты беллетристам не подходят (равно как и вагоны люкс) – не тот охват действительности, да и контингент сытый и однообразный. Сетуют не на жидкий супчик, а на мелкий жемчуг. Через неделю вы будете знать наизусть биографию соседки, а она, соответственно, вашу. Вы сроднитесь до корешков, а потом неизбежно разочаруетесь друг в друге.
Соседка, по-свойски хихикая, вдруг заявит вашему мужу, которого видит третий раз:
– Как смешно, что вы во сне разговариваете! Увидев его вытянувшееся лицо, она «оправдается»:
– Наташа сама рассказывала, как вы однажды спросонья назвали ее чудом подколодным. А ведь подколодной только змея бывает, правильно?
Но и я, в свою очередь, в долгу не останусь. Движимая исключительно человеколюбием, я поведаю мужу своей соседки о народных способах лечения застарелого геморроя, с которыми познакомилась, редактируя один медицинский сборник.
Вы когда-нибудь видели мужчину, которому нравится, что малознакомая женщина обсуждает его геморрой? Я тоже не видела…
Палаты на десять с лишним коек, этакие военно-полевые плацдармы, – тоже не наш адрес. Попробуй услышать в постоянном вокзальном гуле душевные откровения! Тут бы уследить, чтобы тебя лечили по тому диагнозу, по которому положили. Я не уследила.
Я лежала у двери со сломанной рукой. А со сломанными рёбрами у окна лежала другая Нестерова. Мне сделали рентген руки, а потом еще три раза водили на рентген грудной клетки. Очень просто: заходит сестричка в палату (ту самую, на пятнадцать коек) и зовет:
– Нестерова?
Я поднимаюсь. Меня ведут на рентген, просвечивают рёбра. Наутро во время врачебного обхода той Нестеровой снова назначают рентген… Снова ведут меня…
Словом, только третья пара снимков (фас и профиль) попала в историю болезни другой Нестеровой. На следующий день хорошо, что я услышала, как лечащий врач возмущается, стоя над бедной Нестеровой с рёбрами:
– Вы совершенно здоровы! Никаких переломов! Даже ушибов нет! Все ваши хвори на нервной почве!
– Нет, доктор! – плачет женщина. – Не делали мне рентгенов! Я уже пять дней лежу, а никакого лечения. Ни сесть, ни лечь, ни повернуться, ай, какая боль!
– Консультация психиатра, – продиктовал врач сестре. – И на выписку!
– Минуточку! – заорала я из своего угла и подняла руку в гипсе. – Мне делают рентген грудной клетки ежедневно! Я тоже Нестерова! Проверьте!
Открывают мою историю болезни. Точно: комплекты снимков, идентичные тем, что у больной-здоровой Нестеровой. Я же еще виноватой оказалась, мне попеняли:
– Что же вы молчали? Из-за вас женщина страдает который день!
– Из-за меня?! Я, между прочим, тоже мучаюсь! Что такое у меня на рёбрах обнаружили и никак рассмотреть не могут?
– Да ладно! – сбавил пыл доктор. – Хорошо хоть, не прооперировали вам грудную клетку, правда? – благодушно рассмеялся.