В первые дни после Касилшаса на утренних церемониях ди Кэйбон блистал результатами своих поспешных штудий, без зазрения совести подглядывая в сборник уроков по теологии. Но дальше на суд публики появился более интересный и смелый материал – предания о героических деяниях шалионских и ибранских святых и одержимых богами мучеников, выполняющих волю своих божеств. Ди Кэйбон за уши притягивал связи между этими сказаниями и местами, которые паломникам предстояло осмотреть, но Иста так легко не поддавалась. От историй о чудесах, которые творили мужчины и женщины, бывшие сосудами для божественной силы, светились восторгом глаза не только у Ферды и Фойкса, но даже у Лисс, однако на Исту эти тайные намеки никак не действовали. Он беспокойно ждал, что рейна скажет, но она холодно благодарила его. Служитель кланялся и разочарованно уходил, укрепившись в намерении сделать намек еще прозрачнее.

Перелом в секретной кампании ди Кэйбона наметился, только когда они достигли изножья холмов на западной границе и прибыли в городок Виниаска, как раз во время праздника, посвященного середине весны. День гуляний приходился на расцвет сезона, когда до Дня Матери оставалось столько же, сколько прошло со Дня Дочери. В Виниаске в эту пору возобновлялось движение торговых караванов из Ибры через заснеженный перевал, что означало приток вина, масла, сушеных фруктов, рыбы и массы других деликатесов из этой теплой страны, а также экзотических товаров с дальних берегов.

За городскими стенами между каменистой речкой и сосновой рощицей раскинулась ярмарочная площадь. От жарящихся за палатками кабаньих туш поднимался аромат, от которого текли слюнки, на лотках красовались предметы, сделанные руками девушек, во имя богини соревнующихся в рукоделии. Проходя мимо прилавков с вышивкой, шитьем и шерстяными изделиями, Лисс вздрогнула. Ди Кэйбон и Фойкс вернулись из разведки и грустно сообщили, что в палатке с едой попробовать стряпню дают только судьям.

Еда, конечно, очень важна, но и про молодой задор забывать не стоит. Несмотря на то что праздник устраивался в честь девушек, молодые люди тоже были не прочь побороться за взоры прекрасных глаз в разнообразных состязаниях на смелость и ловкость. Стража Исты, воодушевившись происходящим, умолила своего командира отпустить их и разбежалась попытать счастья, хотя Ферда и успел разделить ребят на пары, чтобы они в любой момент могли откликнуться на зов своей рейны. Суровость Ферды мгновенно улетучилась, когда он выяснил, что будут скачки. Отпрашиваться было больше не у кого, и поэтому он обратился к Исте. Она, спрятав улыбку, отослала его готовить скакуна.

– Мой курьерский конь, – страстно заявила Лисс, – покажет всем этим деревенским пони, что их место у плуга!

– Боюсь, женский заезд был раньше, – ответила Иста. Она видела, как мимо провели победителей – лошадь и девушку, всю в бело-голубых гирляндах, окруженную счастливыми родственниками.

– Тот заезд был для девчонок, – немного презрительно возразила Лисс. – А сейчас к скачкам готовятся девушки постарше и дистанция будет длиннее, я видела.

– А ты уверена, что это не грумы или чьи-то родственники, может, вообще владельцы коней?

– Нет, они же привязывали на рукава ленты цветов богини. И внешне на наездниц похожи.

Прямо как Лисс. Девушка изо всех сил старалась казаться спокойной, но не смогла удержаться и встала на цыпочки.

– Что ж, – Иста от души забавлялась, – если хоть Фойкс меня не бросит, то…

Фойкс усмехнулся и покорно ей поклонился.

– О! Спасибо, миледи! – воскликнула Лисс и побежала к конюшням постоялого двора, где они оставили коней, с такой скоростью, словно уже оседлала своего гнедого.