– О боже, простите меня, – рассыпалась в извинениях Эмили. – Какая ужасная ошибка. Видимо, мое зрение меня подвело, я близорука. Теперь, когда я вижу вас вблизи, то понимаю, что ошиблась. – Она развела руками. – Миссис Уотерс, во-первых, ниже ростом и гораздо старше… конечно, она не скажет мне спасибо за такую характеристику, поэтому, надеюсь, вы никогда не расскажете ей. Но у вас совершенно одинаковый чудесный цвет лица и прелестные волосы.

Тора покраснела от удовольствия и растерянности.

– Вы простили меня, миссис Гаррик? – поспешила спросить Эмили и схватила Шарлотту за руку. – Это моя сестра Шарлотта Питт, вы знакомы? Нет, разумеется, вы не могли быть знакомы, иначе она не позволила бы мне совершить такую глупую ошибку.

– Здравствуйте, миссис Питт, – начиная нервничать, сказала Тора.

– О, совсем забыла! – воскликнула Эмили. – Раз вы не миссис Уотерс, то вы не знаете, кто я. Я – Эмили Рэдли. Я так рада, что мы познакомились. Если, конечно, вы не против.

– Конечно, я тоже очень рада. – Это все, что нашлась ответить совсем обескураженная Тора.

Эмили ослепительно улыбнулась.

– Как это мило с вашей стороны, особенно в такой печальный день. Вы хорошо знали бедного капитана Уинтропа? Или я допускаю бестактность?

– Нет, конечно, нет, – успокоила ее Тора. – Я знала его хорошо. Он служил вместе с моим мужем, прекрасным офицером и человеком. В чем-то они с бедным капитаном Уинтропом даже были похожи. Преуспевали во всех своих начинаниях, были сильны духом и телом, у каждого из них было высокое чувство долга и цели. Надеюсь, вы понимаете меня?

– Да, да, конечно, – поспешила заверить ее Эмили. – Некоторых мужчин невозможно свернуть с того пути, который они считают верным, несмотря на все соблазны.

Лицо Торы просияло.

– Совершенно верно. Вы замечательно точно это подметили, – согласилась она. – Особенно это касается профессии моряка. Они не сворачивают со своего пути, а за ошибки платят жизнью. Дорогой Сэмюэль часто это повторял. Он был точен и аккуратен, как и капитан Уинтроп. Они были такими. Я люблю мужчин, отдающих приказы и исполняющих их, а вы? Что было бы с миром, если бы мы все были беспечны, беспорядочны, полагались лишь на интуицию и на «авось»? Боюсь, увы, что я именно такая.

– Это присуще артистам, я полагаю. – Эмили нахмурилась. – Они очень непостоянны. Я представляю, как вы любили капитана Уинтропа, ведь он так похож на вашего покойного мужа.

– Я его очень уважала, – тепло поблагодарила ее Тора, но в голосе ее слышались виноватые нотки. – Он был крестным отцом моего сына.

Она повернулась налево и указала на юношу с такими же светлыми волосами, как и у нее, но остальные фамильные черты едва угадывались из-за несходства выражения лица. За мечтательной тонкостью черт матери скрывалась спокойная и безоговорочная вера в обретенную ею прекрасную правду. В сыне все было переменчиво. Поиски, сознание вины, разочарование – все это можно было уловить в его меняющихся глазах, в изгибах губ. Он был еще далек от того покоя, которого достигла его мать. А пока что юноша усаживался, бережно держа в одной руке гриф виолончели, а в другой – смычок.

– Это мой сын Виктор, – тихо прошептала Тора.

– Он будет играть? – с интересом спросила Шарлотта. Как далек был этот мальчик от образа своего отца, самоуверенного морского офицера, который создался в ее воображении после рассказов Торы Гаррик.

– Мина Уинтроп попросила его, – пояснила Тора. – Виктор действительно хорошо играет, но, я думаю, она попросила его потому, что он очень привязан к ней, и чутьем поняла, что подобная просьба поможет ему менее остро переживать эту трагедию. Мой сын счастлив, что может хоть что-то сделать для нее.