– Ч-ч-что это? – заикаясь, шепотом спросил Архип Игнатыч.

– Смерть, – ответила я низким, безжизненным голосом, разворачиваясь на мгновение к нему.

Староста задрожал всем телом и опустился на колени, осеняя себя божественным знаком. Адепты сосредоточенно молчали. Через минуту все было кончено. Очищающий огонь встретился с запирающим контуром и истаял легким дымом. Это место теперь мертво, кроме крошечного пятачка земли, где стояли мы, но и его со временем поглотит мрачное ничто. Еще долгие века здесь не вырастет ни одной травинки. Абсолютная пустота и безмолвие.

– Нам нужно уходить, – тихо произнес Вермион и аккуратно сжал мое плечо. Я вздрогнула, приходя в себя. – Переждем в деревне. Нужно убедиться, что опасности больше нет.

– Опасности нет? – звонкий крик Карвер разорвал в клочья этот странный момент. – Да мы тут все будущие трупы из-за вас, магистр! Вы не имели права тащить нас в эту глушь! Знаете, кто мой отец? Я буду жаловаться самому императору! Вас и вашу академию разберут по камушку, а она… – закончить свою мысль Элиза уже не успела.

Хлесткая пощечина заставила адептку замолчать. Девушка прикрыла ладонью заалевшую щеку и расширенными от страха глазами смотрела на мэтра.

– По возвращении вы будете исключены из Высшей Магической Академии империи Мадрас, – отрезал он. – И никакой советник императора не сможет повлиять на это решение. Кроме прочего, вас будут судить за дезертирство. Вы трусливо оставили поле боя и бежали прочь.

Карвер тяжело сглотнула и заискивающе пролепетала:

– Магистр, я вовсе не это имела ввиду… и прошу прощения за свою несдержанность.

Делакарва ничего не ответил ей, но все, и даже сама Элиза, понимали: он ни за что не изменит своего решения. Все маги империи, а уж некроманты в первую очередь, были приравнены к офицерам армии. Соответственно, все, что сказал Вермион, справедливо. А в случае с Карвер отец-советник является скорее отягчающим обстоятельством. Вряд ли он станет выгораживать свою дочь, рискуя собственной карьерой.

– Возвращаемся! – скомандовал магистр и первым пошел по хрустящему, словно снег, пеплу. Мы с Мраком привычно замыкали.

– Госпожа, – вдруг раздался рядом благоговейный голос Архипа Игнатыча, – благословите, госпожа, – он покорно склонил лохматую голову и даже попытался опуститься на колени.

Удержала его рукой и криво ухмыльнулась. Просить благословения у смерти – это что-то новенькое. Все же какой отчаянный мужик! Посмотрела линию его жизни. Богиня еще очень нескоро явится за ним. Легко качнула рукой, отодвигая окончание пути еще немного.

Он благодарно склонил голову и радостный побежал в начало нашей не слишком большой колонны к магистру Вермиону.

И только одна мысль не давала мне покоя всю обратную дорогу: это было не то кладбище.

– Как это не то? – спросил магистр, усаживаясь напротив меня за столиком у окна в деревенском трактире.

– Вот так. Уверена, что в первом и втором своем кошмаре я видела два разных погоста. Причем первый явно старше, скорее заброшенный. Покосившиеся ограды, завалившиеся надгробия, – объясняла ему.

– Анисим! – зычно позвал хозяина Делакарва.

– Чего изволите? – искомый тут же оказался рядом.

– А скажи-ка нам, любезный, старое кладбище давно забросили-то? – спросил его мэтр.

– Дык почитай без малого восемьсот годков, как бабку местной травницы схоронили, – охотно ответил трактирщик. – Поговаривают, – наклонился он над столом и продолжил заговорщическим шепотом, – водила она с нечистью лесной дружбу. Только ее в землю-то положили, как тут же могила и закрылась сама собой, да камень на ней возник из ниоткуда уж больно диковинный: весь в письменах черных. Вот народ и побоялся туда ходить, а самые смелые рассказывали, что хозяин лесной никого за ограду и не пускает. С тех пор пришлось нашим новое кладбище заложить.