Но кивок Демида адресован ректору, а вот по отношению к нам он настроен очень даже решительно.

Едва за Семен Ильичом закрывается дверь, как Аверин начинает знакомство в формате небольшого экскурса в историю экономики.

Рассказывает он, кстати, очень интересно. Без воды, без пафоса, простыми словами.

И голос у него, оказывается, очень приятный. Такой низкий, размеренный, тягучий…

И, знаете, может это очень глупо, но… Я опять хочу спрятаться под парту. Хочу нырнуть туда и не вылезать до окончания пары. Со мной такое впервые.

Я растерялась. То есть… это я тогда была бравой, язвительной девчонкой, а сейчас… Кто бы мог подумать, что голубоглазый мерзавец станет моим преподом!

— Веда, а это случайно не тот Демид, о котором ты говорила?

Вика как всегда очень наблюдательна.

А я вот недальновидна, раз повела себя как капризная и взбалмошная девчонка, но разве кто-нибудь мог бы спланировать такой исход нашей с Демидом встречи, будь он на моем месте?

— Да, тот самый Демид. И я… Вика, а что если он меня обвинит прилюдно в произошедшем? Или, не знаю, начнет мстить за байк и устроит проблем с учебой?

— А если он тебя не вспомнит?

Вика как всегда включает голос разума и оперирует объективностью, а я…

Черт, почему мне так обидно, а? Пусть не вспоминает, разве так не будет легче для всех?

— Я смотрю Вам не терпится поделится своими знаниями с другими? — раздается голос Демида прямо возле меня, от чего мое сердце пропускает сразу два удара.

Поднимаю на него испуганный взгляд и… готова расплыться в улыбке как последняя дура.

До боли знакомая синяя бездна…

И мысль, разгоняющая кровь — он не забыл. Он меня помнит!

Демид.

Выходные пролетели весьма продуктивно: я успел подготовить свою команду к тому, что днём буду недоступен и многие вопросы придется решать в перерывах между парами или как-то импровизировать.

Я, конечно, полностью уверен в каждом своем партнёре, но привычка все контролировать для меня неискоренима. Да и зачем в принципе ее искоренять? Когда дело касается собственного бизнеса, то уже не работает игра на доверие — в конечном итоге каждый сам за себя.

Так, за важными делами пополам с суетой я освобождался только по вечерам, когда уже навестить мою бедовую Веду не было возможности.

Вряд ли она вообще обрадуется моему появлению, а уж на ночь глядя — тем более. Она, наверное, как все приличные отличницы, ложиться спать ровно в десять вечера. Хотя... возможно, конечно, за ней кто-нибудь увивается и выводит ее на ночные прогулки.

Однако сейчас Веда вряд ли способна прогуливаться, так что за это можно пока не беспокоиться.

Почему-то мне было неприятно думать о Веде, как о несвободной девушке и тем более как о той, кто флиртует налево и направо.

Не должна она быть такой, и точка!

В понедельник точно навещу ее. Придумаю повод, что нужно съездить на перевязку, повторный рентген, да хоть на ампутацию, главное: убедиться, что все в порядке и за этой неверной безешкой никто не ухлестывает.

Не нравится мне эта мысль и все тут!

Наконец в понедельник, бодрый, элегантный и заряженный, я седлаю свой байк и ласково провожу по нему рукой.

— Хороший мой, — задабриваю я его. — Тебя больше никто не обидит. И больше никаких царапин! Ты ведь простишь меня за это?

Конечно, байк не отвечает мне даже голосом в моей голове, но я всё равно периодически с ним разговариваю.

Надеваю новый шлем, который я также купил в выходные. На старом красовались царапины, поэтому пришлось заменить. И наконец отправляюсь в универ.

Специально приезжаю пораньше, чтобы занять лучшее место на парковке для преподов, а заодно понаблюдать за студентами.