– Мои предки здесь тысячу лет живут, – рассказывал, бесшумно ступая по валежнику, старый охотник Бахтияр. – Раньше их вогулами называли. А место здесь нехорошее. Плохое место.

Глеб ничего не ответил. Он продолжал любоваться природой. Лес действовал умиротворяюще. Комаров в эту пору не было – гуляй себе да дыши свежим воздухом. Красота!

– ХолатСяхыл – нехорошо, – снова забубнил проводник, и на этот раз голос его прозвучал недовольно. – Ты туда идешь – духи злиться будут. Когда духи злятся, много плохого делают.

Глеб прищурил карие глаза.

– Ничего. Если разгневаются, я им отстегну двадцать процентов от своего гонорара.

– Кто такой Гонорар?

– Мой большой друг. Жаль только, что видимся мы с ним редко.

– Да, жаль, – отозвался Бахтияр. – Друг не видеть – совсем плохо. Один человек – совсем плохо. И ХолатСяхыл – тоже плохо.

– Ты повторяешься, Бахтияр.

В сумбуре, творившемся в голове у Глеба, всполохами зажигались разные мысли.

«Таньке Вершининой так и не позвонил. А ведь ждет, наверное. Вот дуреха-то... Какого черта я ее вообще в койку потащил? Ведь не нравилась даже...»

Старик шагал так бодро и споро, что Глебу пришлось поднажать, чтобы от него не отстать.

«Диск с новым «Шреком» в прокат не вернул, – с досадой подумал он. – Штраф теперь платить придется...»

В шевелюре сосны защебетала какая-то птица. Глеб прислушался к ее чириканью и вздохнул.

«И тренировку теперь придется пропустить... Ромка Темченко в хорошей форме. И удар с правой у него нокаутирующий. А я курю. И пью больше, чем нужно. Если выиграю на областных, брошу курить и побреюсь наголо! Клянусь!»

Внезапно лес расступился, и Глеб увидел перед собой две мощные каменные арки.

– Это что? – спросил он, едва не охнув от удивления.

– Межа, – ответил Бахтияр и остановился так резко, что Глеб едва на него не налетел. – Ворота в Гиблое место, – пояснил старик манси. – Здесь отдыхать будем. Бросай рюкзак!

Орлов с наслаждением стянул с плеча тяжеленный рюкзак и опустил его на траву.

– Уф-ф... – выдохнул он.

Бахтияр улыбнулся.

– Устал?

– Есть немного.

– Отдыхай. А я пойду в лес.

– Зачем?

– Скоро приду, – проронил вместо ответа старый охотник и, сойдя с полянки, шагнул в лесную чащобу.

Немного переведя дух, Глеб подумал, что ему тоже нужно что-то сделать для общего дела. Например, нарубить дров. Предвкушая удивление Бахтияра, Орлов отстегнул от рюкзака топор и двинулся к группе молоденьких, но почему-то уже засохших березок, видневшихся неподалеку.

Выбрав в качестве первой жертвы крайнюю, самую чахлую и беззащитную, журналист размахнулся топором и рубанул по стволу. Раздался треск ломаемой ветки. И тут же на запястье у Глеба что-то громко щелкнуло. Орлов опустил топор и глянул на руку. В его новеньких часах отвалились стрелки.

– А чтоб тебя! – яростно выругался Глеб. – А еще швейцарские! Лучше бы «командирские» купил. Те хоть не жалко.

Из леса выскочил старик Бахтияр. Метнулся к Глебу и, наморщив сухое лицо, крикнул:

– Ты что делал?

– Да вот, дров хотел нарубить, – объяснил Глеб, слегка опешив от такого напора.

Глаза старика сверкнули. Он вырвал топор из пальцев Глеба и отшвырнул его в сторону.

– Нельзя! – яростно проговорил Бахтияр. – Нельзя рубить!

– Почему? – удивился Глеб. – Они же сухие.

– Большой грех! Сорни-Най мстить будет!

– Кто такой Сорни-Най?

– Богиня! Всех, кто лес не уважает, Сорни-Най будет убивать!

– Сорни-Най, Сорни-Най, – обиженно проворчал Глеб. – Подумаешь, пара сухих веток.

Взгляд старика смягчился.

– Садись на траву, – сказал он. – Костер зажигать будем. Еду готовить.