На девяносто девять.

Как только он ступил во двор, один из пехлеванов раскрыл над ним большой черный зонт, похожий на старый английский, с длинной и крепкой ручкой. Дождя не было, но эта примитивная мера защиты не давала американцам опознать объект с космоса и с помощью БПЛА. Несколько шагов по двору – и вот охраняемое лицо уже в машине, боевики личной охраны и бойцы сто одиннадцатой бригады рассаживались в соседние. Раскрыли двери – и кортеж выкатился на оживленную улицу – народонаселение Пешавара росло так быстро, что даже тихие улочки пригородов теперь были оживленными.

Мулла не давал указание водителю, куда ехать – водитель и так все знал. Сначала – медресе Хаккания, потом – аэропорт, где в одном из ангаров назначена встреча с каким-то человеком. Мулла не светился лишний раз, но вел никак не затворнический образ жизни, он встречался с людьми и даже с журналистами. Все могли его найти, кроме ЦРУ США.

По окружной – она так и называлась Outer Circular road – они выкатились на нужную развилку и встали на дорогу, ведущую в местечко Хаккания, почти пригород Пешавара. Машины шли ходко – это была вполне современная трасса, бетонная, многополосная, по обе стороны – рекламные щиты с рекламой. Рекламировали в основном индийские фильмы.

Медресе Хаккания представляло из себя большое, разлапистое здание традиционной архитектуры: приземистое, с куполом, с чем-то наподобие открытой террасы, идущей по всему периметру здания, все здание было украшено рисунками, в отличие от печально знаменитой Красной мечети[5] доминирующий цвет здесь был голубой. Рядом не парковались машины, и вообще здесь мало кто ездил на машинах, считалось харамом подъезжать к медресе на машине. Но для муллы Омара, конечно же, было сделано исключение. Когда машина, в которой находился мулла, плавно затормозила у главного входа в медресе и охранники разбежались по своим секторам, обеспечивая периметр, мулла открыл дверцу машины…

– Субхана-кя, Аллахумма…

По крайней мере водитель потом поклялся на Коране, что мулла сказал именно это. Интересно, с чего бы… Может быть, он и в самом деле был святым, ведь для мусульман он сделал столько, сколько сделал мало кто из живших на земле. А может, он просто предчувствовал, что произойдет. Как бы то ни было – он шагнул из машины.

Шаг. Второй. К низким ступеням, ведущим к основному входу в медресе – там уже собрался класс, там будущие мученики за веру ждут его слов – слов веры и войны. Еще шаг, нога проскальзывает и…

Мулла Омар падает в абсолютной тишине, и кровь его орошает ступени медресе Хаккания…

Первыми опомнились не пехлеваны из личной охраны, а бойцы из сто одиннадцатой бригады – все-таки они были военными, военными не из худших, и видели смерть во всех ее проявлениях. Машина закрывала то место, где стоял мулла, и один из бойцов подскочил к лежащему мулле, перевернул его на спину и понял – все.

С концами.

– Там!

Один из бойцов показал пальцем.

Шокированные пехлеваны и бойцы охраны не заметили, как вокруг собиралась толпа, как из здания медресе выскочили уже больше ста человек в черных чалмах и продолжали выскакивать все новые и новые, и со сторон тоже сбегалась толпа, потому что где-где – а вокруг медресе Хаккания истинно верующих, сиречь ваххабитов – всегда более чем достаточно.

– Сэр, он умер! – сказал тот боец, который пытался понять, что с муллой.

Эти нехитрые слова пронзили толпу, подобно электрическому разряду. Здесь собрались люди, которые были привычны к крови и смерти, которые готовились к тому, чтобы убивать неверных и самим стать шахидами на пути Аллаха – то есть пасть в бою. Многие из них уже были напичканы ненавистью настолько, что готовы были грызть неверных зубами и рвать руками. Перед ними были военные, здесь учили, что это – прислужники тагута, которые угнетают правоверных и жизнь которых разрешена любому правоверному. Требовалось только слово, чтобы толпа сорвалась подобно неуправляемой лавине – и слово это прозвучало.