– Система жизнеобеспечения нашего корабля имеет автономный контур, – командир скрипнул зубами, оценивая масштаб возникшей проблемы.

– Это очень хорошо, а вот наша – нет, – ученый понуро двинул плечами. – И она отключилась одной из первых, сразу после связи.

– Но что здесь у вас вообще произошло? – почему-то Лиза задала этот вопрос Такеру, как-то неосознанно решив, что у него есть ответы на все вопросы и решение всех проблем. – И где все-таки доктор Горский? Наш сканер показал, что он жив.

– Ваш сканер, вероятно, уловил сигнал от индивидуального браслета Лучезара Эдуардовича, – Келдыш отвечал, глядя мимо Лизы, – а вот вторая часть вашего утверждения сложно доказуема.

– Что? – Лизе показалось, что она не правильно поняла ученого, слишком уж витиеватым был его ответ.

И Келдыш принялся объяснять, торопливо, перемежая слова вздохами, то и дело прикладывая руку к высокому лбу с залысинами:

– Несколько дней назад два из трех вспомогательных реактора станции вдруг детонировали. Мы даже не успели толком понять, как это произошло, не то, что предотвратить аварию. Затем отказали маневровые двигатели. Взрывы сместили станцию с ее орбиты, и "Утренняя звезда" начала падать. Вы представляете, что будет, если такая махина рухнет с орбиты на крупный город? Тысячи, десятки тысяч жизней, – при этих словах ученого пробрал озноб, он бросил на Лизу полубезумный взгляд, дыхание у него перехватило.

За те двое суток, что прошли после обрыва связи с "Утренней звездой", пока на Земле пытались разобраться в ситуации и снаряжали спасательную экспедицию на станцию, ученому пришлось пережить настоящий ад. Ругая себя за то, что не сделала этого сразу, девушка протянула Келдышу инъектор с успокоительным. Тот кивнул, соглашаясь на укол.

Лекарство подействовало быстро, и ученый продолжал рассказ уже немного спокойнее:

– Мы ничего не могли сделать, системы отключались одна за другой, связь, жизнеобеспечение, вся электроника полетела к чертям. Кац, Штенмейер, Попова – все они погибли. А доктор Горский… он собирался остановить падение "Утренней звезды", забрал кислородное оборудование и ушел в центр управления. Связи с ним, как вы понимаете, не было и нет. Мы с Верховцевым закрылись в оранжерее, там, где была возможность сохранить тепло и поддерживать пригодную для дыхания атмосферу. Михаил был сильно ранен, я сделал для него все, что мог, но мог я немного, к сожалению. Для операции нужно оборудование, которого у меня, как вы понимаете, нет. Это ведь оранжерея…

– То есть пока Лучезар, рискуя жизнью, пытался спасти станцию и людей в городе под нею, вы отсиживались в оранжерее? – от удивления Лиза даже забыла, что должна быть уважительной с преподавателем.

– А что мы могли сделать? – Келдыш виновато развел руками. – Я – врач, Михаил – космоаграрий, оба не молоды. К тому же не военные…

– Но потерю орбиты станцией Горский все-таки предотвратил. Временно или нет, пока не понятно, – Такер задумчиво потер подбородок. – Интересно, как, если, как вы говорите, системы станции вышли из строя?

– Они не то, чтобы вышли из строя, – Келдыш замялся. – Я же сказал вам, что она перехватила контроль.

– Опять она! – от резкой реплики командира профессор вздрогнул:

– Она – станция. Искусственный интеллект "Утренней звезды".

– Но это невозможно, – из комлинка Такера послышался голос Мысина, уже не столь чистый, как раньше, искажаемый помехами. – Искусственный интеллект не способен причинить вред человеку. Это прописано в корневом скрипте любой самообучающейся программы, это база.