Дирк резко оборвал свою речь, но через секунду снова улыбнулся; от волнения голос его звучал глухо:

– И это все теперь наше, весь южный берег реки… и это еще не все!

Он вытянул руки с растопыренными пальцами и прижал их к карте, словно когтистые лапы.

– Вот здесь, – продолжал он, – и здесь, и вот это…

Руки его жадно поползли по карте на север. Со смехом он оглянулся на них, вскинув большую красивую голову.

– Вы только поглядите на себя, – рассмеялся он, – у вас коленки дрожат от страха… и все потому, что я делаю вас богатыми!

Теперь раскрыл рот Деннис Петерсен. Ровесник Ронни Пая, он был женат на его сестре, и, если бы не это, его никогда не усадили бы за мраморный стол с украшениями из золоченой бронзы, потому что как личность он ничего собой не представлял. Разодетый в пух и прах, этот толстый коротышка обладал невыразительными, словно смазанными, чертами лица и бесцветными глазками.

– И что же нам теперь делать? – спросил он, сцепив руки на коленях так, что казалось, он в отчаянии заламывает их.

– Нам? – добродушно отозвался Дирк и направился к его креслу. – Ты говоришь «нам», мой дражайший Деннис?

Несмотря на разницу в возрасте, он отечески потрепал Денниса по плечу.

– Вам, – он сделал упор на это местоимение, – не придется ничего делать. Отправляйтесь оба к себе в контору, а как только все кончится, я вам сообщу.

– Послушай, Дирк… – Деннис решительно выпятил подбородок. – Не надо больше этого… насилия, слышишь? – Но, встретившись глазами со взглядом Дирка, он сразу сник. – Прошу тебя, – промямлил он.

Дирк усмехнулся:

– Проваливайте складывать свои циферки… оба проваливайте… считайте свои денежки. И ни о чем не беспокойтесь.

Он помог им встать с кресел, положил руки на плечи и проводил до дверей.

– Деннис, – сказал он на прощание, – завтра в девять у нас заседание, я буду докладывать о новом заводе дубильного экстракта в Стэнгере. Мне понадобятся цифры, позаботьтесь о том, чтобы они у меня были.

Когда Дирк Кортни остался один, лицо его изменилось, глаза сузились. Погасив окурок сигары в пепельнице из оникса, он направился к двери, ведущей в вестибюль.

– Хобдей, – тихо позвал он. – Подойдите сюда на минутку, прошу вас.

У охотников такое бывает: казалось бы, только что след выглядел отчетливым и свежим – и вдруг потерялся. Подобное с Марком уже случалось однажды, когда они с дедом охотились неподалеку от Чакас-Гейт.

– Все, след пропал, тупик, – пробормотал он вслух.

Марк неуверенно остановился посреди главной улицы Ледибурга. Казалось, найти могилу деда уже невозможно. Найти и доставить его останки домой, перезахоронить рядом с женой Элис в Андерсленде.

Еще одна проблема, хотя и не столь важная, – куда девались деньги, которые дед выручил за Андерсленд? Три тысячи фунтов. В глазах Марка эта сумма представляла собой огромное состояние, и было бы хорошо как-нибудь выведать, что с ними случилось. С такой суммой он мог бы просто купить себе землю где-нибудь в другом месте.

Тут Марк столкнулся с проблемой, о которой до сих пор старался не думать, признавая, что шансов здесь мало и все они очень слабые. Стоило только представить, что́ для этого нужно сделать, как что-то болезненно сжималось в животе. С большим трудом он взял себя в руки и двинулся к высокому зданию Ледибургского сельскохозяйственного банка. Но не успел к нему подойти, как часы на церковной башне в конце улицы пробили пять, эхо звона прокатилось по всей долине, и с десяток сотрудников банка группой, весело переговариваясь, вышли из парадного входа, явно довольные, что рабочий день закончился, а страж в униформе принялся закрывать на замки массивные двери красного дерева.