- Слушаю-с.

Варвара едва слышно фыркнула этому старомодному «-с».

- А на кухне сегодня кто? – продолжил Тихон, приглаживая взъерошенные влажные волосы. – Маргарита Сергеевна?

- Никак нет. Михал Саныч.

- Это жаль. Тогда расстегаи мы не будем.

- У Михал Саныча тоже расстегаи хороши! – вступился за неизвестного Михал Саныча Никодим Виталий.

- Хороши. А у Марго все равно лучше, - не согласился Тихий. - Тогда солянки рыбной нам.

- Все записал!

- Ну и для сугреву и аппетиту Варваре Глебовне оформи.

- Сейчас все будет!

- Значит, вы, Тихон Аристархович, ресторатор? – спросила Варя, как только Налим-Никодим расторопно испарился.

- Да куда там! – Тихий откинулся на стуле. – Трактирщики мы. Куда нам до рестораторов. Мы по-простому.

- Трактирщик, - улыбнулась Варвара. – Прямо вот так и представляю вас, Тихон Аристархович, с балалайкой и в такой рубашке… красной, с застежкой набок – не знаю, как называется.

- Косоворотка, - подсказал Тихон. – И картуз, да?

- Картуз? Это что – штаны такие?

- Кепка, - ухмыльнулся Тихон.

- Ты владелец? Или управляющий? – Варя решила не церемониться и задавать вопросы в лоб. Какие уж тут церемонии, когда он ее за грудь и задницу успел полапать?

- И то, и другое.

Тут вернулся Никодим Иваныч. В руках он держал поднос, с которого ловко расставил на столе какую-то мензурку с темно-красной жидкостью, крохотную рюмку и блюдце с парой микроскопических бутербродов – черный хлеб и сало. Варя с изумлением уставилась на стеклянную емкость – формой и размером она напоминала лабораторную колбу, из каковых они, будучи студентами-медиками, пили спирт как раз в лаборатории. Закусывая семечками.

- Скромно тут у вас, Тихон Аристархович, - хмыкнула Варвара. – Из пробирок пьете.

- Это, сударыня моя Варвара Глебовна, называется шкалик, - Тихон ловко наполнил маленькую рюмку. – Прошу.

- Что это? – Варя подняла рюмку и посмотрела на свет. Жидкость переливалась всеми оттенками алого и багряного.

- Настойка смородиновая. От Маргариты Сергеевны.

- Какой-то неправильное имя у нее для вашего заведения, - Варя поднесла рюмку к носу и понюхала. Пахло действительно смородиной. И очень даже ароматно пахло. В животе вдруг заурчало – слава Богу, не очень громко.

- Для посетителей она Матрена Семеновна, - ухмыльнулся Тихон. – Пей, давай. Нос у тебя уже красный.

- А ты?

- А мне нельзя, - преувеличенно громко вздохнул Тихий. – Я за рулем. И в последнее время до уныния законопослушен.

Она хотела еще что-то спросить, но из рюмки пахло так соблазнительно, что Варвара решила отложить расспросы на потом. Выдохнула и выпила залпом. А потом еще раз выдохнула – от удивления и даже восхищения, облизала губы и уставилась на своего визави.

- Намек понял, - рассмеялся Тихон. И тут же снова наполнил рюмку. – Вкусно?

- Обалдеть как! – вторая рюмка тут же улетела за первой. Сладкое тепло поползло от желудка вверх. А жизнь-то налаживается.

- Закусывай, давай, - снова рассмеялся Тихон. А потом капнул себе в ее рюмку чисто символически, выпил и зажмурился от удовольствия. – Ох, Марго, умеет ведь!

И тут принесли уху. Пахла она божественно, дымилась фантастически. И Варя поняла, что фраза про собачью упряжку была, возможно, не просто фигурой речи. Аппетит проснулся совершенно зверский.

- Налимья, значит? – она повела носом, пока Никодим Иванович расставлял тарелки.

- Она самая! – улыбчиво подтвердил тот.

- Из того самого налима? – уточнила Варя.

Никодим вопроса не понял, а Тихон расхохотался.

- Нет, налим енисейский.

- Откуда тут енисейский налим? – изумилась Варвара.