Некоторые солдаты оборачивались в испуге, но им тут же напоминали о приказе полковника – стрелять, что бы ни происходило, и те стреляли, вздрагивая при каждом реальном выстреле, пусть и холостым патроном.

Результат стрельб, как и предполагал Роман, оказался довольно плачевным, со средним результатом сорок пять баллов.

– А хотите, мы отстреляемся при тех же условиях? – предложил Камышов.

– Нет… – хмуро ответил полковник. – Нет, не надо. Я вам верю, вы отстреляетесь лучше…

Лейтенант выдал новые рекомендации:

– Введите нормальную физическую подготовку. Не просто тренировки в тренажерных залах, а полноценные марш-броски с полной выкладкой. С оружием, боеприпасами и прочими нужными вещами для выживания. Стрельбу тоже нужно качественно улучшить. Уберите эти дурацкие мишени, поставьте на их место картонные изображения людей и ведите стрельбу реальными боеприпасами. Пусть привыкают психологически, что стрелять им придется по живым людям. Кстати о психологической коррекции… У вас есть фильмы о войне?

– Нет, – ответил полковник.

– Что же вы смотрите?

– Ну… – замычал Глен Пфайффер. Он почему-то стал стесняться перед этими людьми того, что показывали по телевидению, и даже разозлился на них. – Мы показываем…

Министр обороны так и не смог внятно объяснить, что они смотрят.

– Любовь-морковь? – попал в самую точку старшина. – Про ударные стройки, доярок-свинарок… выполнение и перевыполнение планов, открытие новых миров, их освоение…

– Вроде того.

– Да ребята, вы…

– Впрочем, это не важно, – перебил Виктора Роман, видя, как у министра покраснело лицо. – Найдите фильмы про войну. Реалистичные фильмы. Пусть смотрят, как проливается кровь, лезут наружу кишки, отрывает конечности, – сначала в художественных картинах. Под конец поставьте реальные кадры документального кино… Впрочем, я не психолог, не знаю, что еще можно вам посоветовать. Вы уж как-нибудь сами разберитесь на основе моих предложений.

– Мы поняли.

– Вот и ладно.

Медицинские процедуры продолжались, но с каждым днем они становились все менее интенсивными и занимали меньше времени.

– Здравствуйте, доктор Стоун, – поздоровался Роман Камышов.

– Добрый день, – избегая смотреть ему в глаза, не слишком дружелюбно ответила Амели.

– Вы что, обиделись на меня за то, что я в прошлый раз не дал вам поприсутствовать на так и несостоявшемся совещании?

– Нет.

– Тогда в чем дело?

– Ни в чем…

– Ну, если ни в чем, то, может, вы ответите на один маленький вопросик?

– Какой? – с подозрением спросила Амели и снова отвернулась.

– Что вы делаете сегодня вечером?

– Почему вы спрашиваете?

– Хм-м… Сначала ответьте.

– Ничего…

– Тогда я хочу пригласить вас на романтический ужин, – с придыханием пояснил Роман и улыбнулся, наблюдая за доктором. – Как мило, у вас на щеках выступил румянец. Не отворачивайтесь. В мое время вызвать румянец у наших девушек было не так-то просто, если вообще возможно. Для этого их нужно было сильно впечатлить…

Роман замолчал, вспомнив не слишком приятную историю, когда в один из отпусков гулял по городу и вот также пригласил девушку поужинать. Он провел шесть месяцев в горах, она была красива, и поэтому он не обратил внимания на некоторые особенности в одежде девушки.

– Потрахаться, что ли? – ответила та, оглядывая лейтенанта. – Полтинник в у. е.

В тот вечер, пожалуй, покраснел он сам. Уши горели, словно ободранные в кровь шиповником. Это ж надо напороться на спешащую на работу проститутку, да еще пригласить ее на ужин?!

– А вы почему покраснели? – спросила Амели, выдернув Камышова из воспоминаний.