Доктор Очида прокашлялся.

– В этот раз отмечена одна странность.

– Более странная, чем всеобщее отключение мозгов на двадцать минут? – заинтересовался адмирал Милан.

– Да, адмирал, – ответил Очида. – Приборы показывают за время события еще потерю времени нового типа.

– Объясните.

– Сокращение, – сказал Очида. – Свет ускорился.

Адмирал Милан почесал шею.

– Мы по-разному понимаем слово «объясните»?

Танака сдержала улыбку.

– Проще говоря, скорость света есть функция от базовых характеристик вселенной. Скажем так… Причинно-следственные связи быстрее всего распространяются в вакууме. В Гедаре на двадцать с чем-то минут природа пространства-времени изменилась таким образом, что увеличилась скорость света. Световой лаг от кораблей у кольца Гедары до планеты чуть меньше сорока минут. Согласно записям приборов, на время события он уменьшился почти на четыре тысячи наносекунд.

– Четыре тысячи наносекунд… – повторил Милан.

– На двадцать минут в этой системе изменилась природа пространства-времени, – подчеркнул Очида и, не дождавшись должной реакции, изумленно округлил глаза.

– Ну что ж, – отозвался Милан, – это определенно следует обдумать. Спасибо за доклад, лейтенант, доктор. Вы оба свободны. А вы останьтесь, полковник.

– Да, сэр, – ответила Танака.

Когда двое вышли, Милан развалился на стуле.

– Выпить хотите? Есть вода, кофе, бурбон и травяное дерьмо, которое мои мужья называют чаем, – на вкус вроде сена.

– Я не при исполнении?

– Думаю, о соблюдении устава можете не волноваться, если вы об этом.

– Мне нравится, как звучит «бурбон», сэр, – ответила Танака.

Адмирал минуту повозился у стола и вернулся с бокалом резного хрусталя, на два пальца наполненным темной жидкостью с кружащимся в ней облачком.

– Ваше здоровье. – Танака пригубила напиток.

– Ну, – Милан, по-стариковски крякнув, сел на место, – и как понимать этот бред про скорость света?

– Не представляю, сэр. Мое дело – стрелять, а не ломать голову.

– За что я вас всегда и любил, – кивнул он и снова откинулся на спинку, переплетя пальцы в замок. На этот раз молчание было другим, и разгадать его Танака не сумела. – Так, между нами, старыми служаками, вы ничего не хотите мне сказать?

Она ощутила выплеснувшийся в кровь адреналин. Но не показала виду. Достаточно поднаторела в увертках.

– Не понимаю, о чем речь.

Он со вздохом склонил голову к плечу.

– Я тоже. Нахожу все это адски загадочным. А я уже не так молод, чтобы наступать на горло своему любопытству.

– И все же я искренне не понимаю, о чем идет речь.

Никто не хочет объяснить, зачем меня сюда вызвали? – Вызвал вас не я. Вас затребовал Трехо, а мне пришлось повозиться с оформлением.

Он достал настоящую папку из красного картона с серебряными завязками и протянул ей. Папка выглядела здесь неуместной, как каменные скрижали. Танака, прежде чем взять ее в руки, залпом допила остатки бурбона. Папка оказалась неожиданно легкой, серебряный шнурок легко развязался. Внутри лежал единственный лист трехслойного «безопасного» пергамента с кружевным плетением удостоверяющих документ металлических нитей. На листе была фотография Танаки, ее биометрический профиль, имя, ранг и идентификационный номер. И несколько строк, наделяющих ее статусом «Омега» в Лаконском директорате разведки по личному запросу офиса верховного консула.

Окажись там отрубленная голова, она бы меньше удивилась.

– Это… – начала она.

– Не шутка. Адмирал Трехо распорядился вручить вам ключи от своего королевства. Открытый доступ ко всем миссиям. Допуск к сведениям любого уровня секретности. Иммунитет от цензуры и судебных преследований на время работы. Очень мило. Вы и правда хотите сказать, что не знаете, в чем дело?