Присев на деревянную коробку, я осмотрелась.

От страха сердце заходилось. Мне даже показалось, что у меня может случиться сердечный приступ. Для успокоения, я стала гладить живот, тихонько приговаривая: 

- Все будет хорошо, малыш. Я что-нибудь придумаю. Мы выберемся. 

- А кто у нас тут прячется в такое позднее время? – из переулка напротив выходит трое парней лет тридцати. Все трое в чёрных рубашках и брюках, похожи как две капли воды: с длинным бородами и колючими глазами. При виде их нахальных лиц мне становится не по себе. – Тебя Папа не учил, что в такое позднее время не стоит гулять по улицам одной? 

Сжимаюсь в комок, прикусывая язык. 

Мужчины подходят ближе, становятся прямо напротив меня. Благоразумно опускаю глаза, чтобы не провоцировать их. Да и согласно традициям женщинам не полагается смотреть в глаза незнакомым мужчинам.

Мозг лихорадочно думает. 

- Смотри, Расул, строит из себя скромницу. Но все приличные девушки в такое время сидят дома.  

- Да. Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя красивые глаза? 

- простите. – мой голос выдаёт меня, дрожит. Я почти плачу. – Я жду брата, чтобы пойти домой. 

- А ты ещё и лгунья? – один из них наклоняется и хватает меня за подбородок. С силой сжимает и поднимает голову, заставляя посмотреть на него. Я бью нахала по руке, за что получаю пощечину. Голова запрокидывается. Такого я не ожидала. – Не рыпайся.  

- Уберите руки. – шепчу я. – Вы не имеете права меня трогать, потому что я… я… 

Даже не знаю, что сказать им. Сбежавшая наложница Эмира? Будет звучать глупо. 

- Сколько ты стоишь? – спрашивает он.  

- Не сколько. Уберите руки! Вы меня с кем-то путаете! – мне удаётся оттолкнуть мужчину и отползти от них. Чувство унижения захлёстывается меня. Щека продолжает неприятно пылать, напоминая, что эти трое не гнушаются бить женщин.  

- Не набивай себе цену. Ваши всегда тут ошиваются. – мужчина продолжает надвигаться, хватая подол моей накидки. Мужчина тянет меня на себя, не давая от него отодвинуться. Пары его дыхания образуют вокруг моей шеи петлю, затягивающуюся все сильнее. – Нам трахнуть тебя прямо здесь? 

Он стаскивает с меня платок, распуская светлые волосы по плечам. Наглая лапа тут же зарывается среди моих локонов, перебирая пряди, наматывая парочку вокруг кулака, чтобы я не дёргалась. 

Я вытягиваю одну руку вперёд, пытаясь оттолкнуть мужчину, а второй защищаю свой живот. Страх за ребёнка сковывает меня. 

- Я буду кричать! – заявляю  сломленным голосом. – Вас осудят. Законы Эмира запрещают насиловать женщин на улицах! 

- Да мне посрать на твоего Эмира и его законы. Думаешь, ему есть дело до распутной девки? 

- Я повторяю Вам еще раз! Я не продаюсь, уберите от меня руки! – отчаянно дергаюсь, пытаясь изо всех сил выбраться из-под здоровой туши. Ткань платья трещит, разрываясь на части, открывая вид на прозрачные шаровары, которым не удаётся скрыть белизну моих дрожащих ног. 

Мужская рука тут же ложится на внутреннюю часть бедра, обжигая нежную кожу даже через тонкую ткань.  

Чувствуя себя загнанной в угол, я отчаянно отпихиваюсь и кусаюсь, стараюсь оттолкнуть его от себя. Но мужчине помогают его друзья, они заламывают мне руки, один из них ловко запихивает мой платок в рот, перекрывая доступ кислороду и не разрешая мне издать и звука.

+++

Ахмед.

Мелкие осколки стекла усеяли дорогу. На некоторых из блестят капельки крови. Мне остаётся только догадываться – кому они принадлежат? 

- Если ты не найдёшь ее сегодня до полуночи, закончишь свои дни, работая мусорщиком на свалке. – предупреждаю Рафхата, стоящего за моей спиной. Делаю жадную затяжку, пытаясь успокоиться. Оборачиваюсь и смотрю на суровое лицо мужчины. – Ты не расслышал меня?